С тех пор, как я живу в Лондоне, труднее всего мне ответить на казалось бы банальный вопрос: «Из какой вы страны?» Для меня существует только одна страна, с которой я себя по-настоящему отождествляю, — это Израиль. Но подобный ответ лишь побуждает моих собеседников к дополнительным расспросам: им не дает покоя мои неизраильское имя и неизраильский акцент. Услышав, что родился я не в Тель-Авиве и не в Иерусалиме, а в Ленинграде, люди, как правило, быстро расставляют для себя все точки над i: вы русский! И тут вопросы начинаю задавать я, причем самому себе.

Пускаюсь в воспоминания. Зива, наша учительница в ульпане, когда я в очередной раз мучил ее распросами относительно трений между старожилами и новыми репатриантами, повторяла: «Семен, пойми — лет через пять ты и не вспомнишь о том, что приехал из России, ты будешь чувствовать себя настоящим саброй». Зива, дочь репатриантки из России и типичная представительница своего поколения, искренне в это верила. Как и многие израильтяне. Но вот прошло почти 20 лет с того дня, как я приземлился в аэропорту «Бен-Гурион», а я все еще говорю и даже и пишу по-русски. Означает ли это, что я так и не стал израильтянином?

В Израиле таких как я принято называть «русскими израильтянами». Хотя чем больше я задумываюсь о смысле этого определения, тем менее понятным оно становится.

В первые годы жизни в Израиле я только и слышал в свой адрес: русский, новый репатриант, новоприбывший. И вот как-то раз в иерусалимском автобусе ко мне подсел турист из США. Мы быстро разговорились, и он стал расспрашивать меня об Израиле. Я вдруг с огромным удивлением для себя обнаружил, что перестал быть новым репатриантом — хотя бы на время нашего разговора. Этого любознательного американца совершенно не интересовало, когда и откуда я приехал. Он видел во мне обычного гражданина страны. Ему, иностранцу, и в голову не пришло расспрашивать меня о тяготах репатриантской жизни, ведь для него это было совершенно неактуально. Я отчетливо помню, каким странным и непривычным было для меня это ощущение: на несколько мгновений стать неофициальным представителем еврейского государства.

С годами я понял, что Зива была по-своему права. Меня все меньше и меньше интересовало, кем же считают меня окружающие. Я жил, учился, работал, ощущая себя полноценным гражданином страны. Да, я все еще говорил с легким русским акцентом, да и имя мое моментально выдавало страну исхода. Но я никогда не чувствовал, что это в чем-то меня ограничивает, ущемляет, не дает двигаться вперед.

Как мне кажется, у большинства моих сверстников, приехавших в Израиль в начале 90-х в возрасте 15-20 лет, рано или поздно наступил тот момент, когда они перестали делить окружающих на старожилов и репатриантов. Для израильского общества в целом это произошло относительно поздно — с началом второй интифады — когда в сводках новостей среди имен погибших во время терактов все чаще и чаще стали встречаться русские фамилии.

И вот я в Лондоне. Иду на выступление председателя Банка Израиля Стэнли Фишера. Со всех сторон слышен иврит — среди публики много израильтян, осевших в последние десятилетия в британской столице. Знакомлюсь. «Как тебя зовут? Семен? Так сколько лет ты в Израиле?» Вот те на. Я уже и забыл, когда в последний раз это слышал — мне нужно было добраться до Лондона, чтобы вновь услышать этот, столь одиозный для меня, вопрос. И почему эти люди, покинувшие Израиль 10, 15, а то и 20 лет назад, в первую очередь спрашивают меня именно об этом?

Есть нечто общее, объединяющее русских израильтян и сабр, оказавшихся в диаспоре. Большинство и тех, и других калачом не заманишь в местную еврейскую общину.

Иду на встречу с лидером одной из ведущих еврейских организаций Великобритании. Знакомлюсь, представляюсь, рассказываю, что приехал из Израиля, работаю в Лондоне. Напряжение, оценивающий взгляд. Спустя некоторое время все те же вопросы — про неизраильские имя и акцент. Рассказываю. На лице собеседника возникает улыбка: «Так ты такой же еврей из диаспоры, как и мы». Так кто же я? Израильтянин? Или, несмотря на многие годы, прожитые в Израиле, еврей из диаспоры?

Я обожаю израильтян. Стараюсь по возможности общаться с ними. Периодически обедаю вместе со своими израильскими знакомыми. И постоянно ловлю себя на том, что мы отличаемся друг от друга. Говорим на иврите, но мимика и жестикуляция у нас разные. Не говоря уже о манерах. Так кто же я?

В Израиле таких как я принято называть «русскими израильтянами». Хотя чем больше я задумываюсь о смысле этого определения, тем менее понятным оно становится. С русскими американцами понятно — это русские, живущие в США. Но с русскими израильтянами все наоборот — это прежде всего израильтяне, но не коренные, а родившиеся в бывшем СССР. Но только в Израиле можно позволить себе такую роскошь, за границей же русским израильтянином представляться не станешь. Ты либо русский, либо израильтянин — выбор за тобой. В моем случае выбор совершенно очевиден, хотя у окружающих может быть какое угодно мнение на сей счет. Когда я общаюсь с выходцами из России, моя израильская идентификация вызывает у них в лучшем случае недоумение: «Ты родился в России, говоришь по-русски, так чем ты отличаешься от того же русского, живущего в США, Англии или Германии?»

Но я израильтянин. И, живя в Лондоне, стараюсь ходить на все израильские мероприятия. Пришел я и на открытие «Израильского дома», призванного объединить всех живущих в Лондоне израильтян. На трибуну поднимается министр абсорбции Софа Ландвер, специально прилетевшая по этом случаю. Из задних рядов кричат: «Она русская, русская!» Не выдержав, я поворачиваюсь и говорю в ответ: «Имейте в виду — я тоже русский». Наверное, это был единственный раз в моей жизни, когда я сам назвал себя русским.

Мое израильское «удостоверение личности» выкристаллизовалось в Иерусалиме в самые страшные годы второй интифады.

Русский израильтянин... Иногда мне кажется, что никто, кроме нас самих, нас так не называет. Да и что такое русский израильтянин? Волею судеб мне довелось общаться с десятками (если не с сотнями) русских израильтян, ныне живущими в Москве, Нью-Йорке, Торонто, Лондоне. Легче всего тем, кто обосновался в Москве. Там русские израильтяне прочно заняли израильскую нишу, ведь израильтян коренных в Москве ничтожно мало. А обладателей израильских паспортов, по разным оценкам, от 50 до 80 тысяч. В Москве слыть за израильтянина престижно и модно. Но кто из этих 50 или 80 тысяч — израильтяне, это еще большой вопрос. Тот, кто прожил в Израиле всего год, — израильтянин? А пять лет? А десять?

Кого считать израильтянином, а кого — нет? Я встречал русских израильтян, которые ни дня не могут прожить без новостей из Израиля, но встречал и таких, для кого эта страна стала не более чем перевалочной станцией. Кто-то из моих собеседников гордится тем, что читает Амоса Оза исключительно на иврите. А у кого-то дети, выросшие уже в диаспоре, не знают на этом языке ни слова.

Однако есть нечто общее, объединяющее русских израильтян и сабр, оказавшихся в диаспоре. Большинство и тех, и других калачом не заманишь в местную еврейскую общину. Частенько прожившие по 15-20 лет за пределами Израиля даже не знают о приближении Рош а-Шана. Но если коренные израильтяне, соскучившись по еврейскому дому, как правило находят его в Бейт-ХАБАДе, то у русских израильтян такого адреса нет.

Иосиф Бродский на вопрос, кем он себя считает, русским или американцем, ответил: «Я еврей, русский поэт и американский гражданин». Может быть, каждому из нас, русских израильтян, живущих в данный момент за пределами Израиля, стоит воспользоваться такими многоступенчатыми определениями? Боюсь, что единый рецепт для всех вряд ли найдется, да и нет в нем особой необходимости. Каждый самостоятельно заполнит эту строчку в анкете собственной самоидентификации. Я же продолжу причислять себя к израильтянам, сколько бы вопросов и поднятых бровей это ни вызывало, в том числе и у самих израильтян. Мое израильское «удостоверение личности» выкристаллизовалось в Иерусалиме в самые страшные годы второй интифады, когда в центре города не осталось ни одного места, где бы ни произошел теракт, а иерусалимцы с одних похорон торопились успеть на другие. Это «удостоверение личности» не имеет срока давности и не нуждается ни в чьем подтверждении. А вопросы пусть задают.