Когда моя бабушка в девяностом году переехала жить из Запорожья к нам в Москву, она ужасно страдала. «Я иду по улицам и мне все люди кажутся одинаковыми!» – говорила она. И девятилетняя я удивлялась: уж насколько в Москве типажи разнообразны и интересны! А сейчас у меня примерно то же с Израилем – я вижу только крупные мазки, пока только внешнее. Я понимаю, что это с непривычки. Что нужны насмотренность и опыт наблюдений, чтобы научиться отличать в этом ярком, жгучем, черноглазом, темнокожем тонкости и нюансы.

Мне пока сложно вычислить типаж настоящей израильтянки: в Израиле, как известно, все внезапно перестают быть евреями и становятся русскими, американцами, французами и эфиопами. И еще один важный нюанс: в России, например, мы считаем евреем только того, о ком это точно известно или по кому это отчетливо видно. Поэтому галутные типажи для нас выглядят более однородными. В Израиле всё ровным счетом наоборот – все априори кажутся и считаются евреями, пусть даже передо мной жена еврея или заезжая мексиканская туристка. Во всяком случае, именно тут я увидела таких евреек, которых сроду не знала в России, – тоненьких, вытянутых, смуглокожих, шелковистых, с пляшущими бедрами и танцующей походкой, с острыми плечами и длинными руками, будто созданными для сотни играющих браслетов. Или таких кирпично-рыжих, покрытых веснушками – везде, просто везде – высоких, основательных и крупных, но без грамма лишнего жира, с пухлыми губами, ореховыми глазами и большими ладонями.

Или, например, еще типаж, который я буквально несколько раз встречала в России и который оптом производит Италия: золотые волосы – не славянского пепельного оттенка, а натурального солнечного, синие глаза, медовая кожа – идеальная блондинка калифорнийского типажа. Впрочем, с этим всё сложно. Несколько раз я трагически ошибалась – и юная упоительная блондинка оказывалась не менее юным и упоительным блондином. Золотоволосые мальчики тут не любят стричься.

В одном мы схожи, несмотря на всю разность характеров, типажей и внешностей: мы знаем, как правильно! Еврейская женщина проходит по мужской жизни, как танк. Не всегда в плохом смысле, часто даже и в хорошем. Просто эта жизнь уже не будет никогда такой, как прежде. Я не знаю, как и чем это можно объяснить с исторической точки зрения. Возможно, тем, что в еврейских мальчиках всегда ценили и взращивали чистый, далекий от практического применения интеллект и любовь к книге и к абсолютному знанию, которое она несет – и поэтому среди наших мальчиков так много ученых, философов и писателей. А девочкам, молодым и старым еврейским женам, оставалось всё остальное: бизнес, ведение дел, хозяйство.

Поэтому в израильских женщинах, при всем многообразии их историй, меня поражает больше всего их бойкость. И бешеная жажда жизни. Мой соблюдающий друг говорит: «Как, черт возьми, жениться на еврейской девушке, когда ты в каждый момент, в каждую минуту ощущаешь, что она – ближе к Богу, чем ты сам. Что у нее есть то знание (или она уверена, что есть), которое ты сам в лучшем случае достигнешь к концу жизни через бесконечную учебу и праведность?» Впрочем, судя по израильской действительности,таких смельчаков находится немало.