Мои израильские будни состоят из двух реальностей. В первой я много работаю, а вечерами езжу заниматься ивритом в другой город. Иногда ещё мне удается увидеть море и поразиться, какое же оно красивое. Но редко. В параллельной реальности я с омерзением читаю в социальных сетях и русскоязычных израильских СМИ, какие мы, новые репатрианты, ужасные: не любим Израиль, не учим язык, не хотим тяжело работать на черных работах и смеем свое мнение иметь, рот открывать, критиковать. И живем на «их» налоги, «их» медициной пользуемся… И конечно же, «тут нам не Россия». Иудейские войны в самом разгаре.

Тех, кто так пишет – не так мало. Ещё больше так думают, но просто молчат. И хотя рядом хорошие вменяемые люди помогают нам, поддерживают и просят не обращать на бьющихся в гневе и истерике недоброжелателей никакого внимания, ни у кого из вновь прибывших не получается сохранить душевное равновесие под потоком обвинений и злобы. А те, кто только собираются в Израиль, пишут мне письма с вопросом: «Что там вообще у вас происходит?»

Ну, что происходит… Происходит дедовщина. Так было всегда, успокаивают меня старожилы. Просто раньше не было интернета. Приехавшие осушать болота, жившие в нечеловеческих условиях с сомнением смотрели на новые волны. Презирали выживших в Холокосте, считая, что их «вели на убой, как скот». Приехавшие из СССР в 70-е боролись за отъезд, сидели в тюрьмах, платили огромные деньги за разрешение на выезд, с сомнением смотрели на «колбасную алию» 90-х. Хотя и им пришлось ох как не сладко: они выживали без денег и квартир, боролись с предубеждениями и ксенофобией. И вот приехали мы – уже из другой страны, со своими амбициями, страхами, растерянностью и своим «другим» опытом. И началось. Не то говорим, не так пишем, жалуемся на недостатки «системы». Ну и, конечно же, у нас «много денег» – ну, такой общий лейтмотив. Нам слишком хорошо. А должно быть плохо.

Вроде бы всё, как всегда. И все же… «Что-то слышится родное в долгих песнях ямщика». Вот трудно представить себе французских евреев, встречающих вновь прибывших собратьев с такой теплотой «дедов» советской армии.

Недавно я шла по улице маленького израильского городка, который за последнее время стал мне вторым родным: тут я учила иврит по пять часов в день, бегала в бомбоубежище под вой сирен во время обстрелов, ходила на похороны солдат. Тут я проходила первые ступени абсорбции, и они были крутые, как у всех, по-другому не бывает. И вдруг недалеко от здания мэрии этого городка я впервые заметила деревянную избушку – явно несвежей постройки. Выяснилось, что в домике работал некий Иешуа Хочман, родившийся в начале XX века в деревеньке неподалеку от польского Люблина. Когда его отца забрали в царскую армию, он забросил хедер и пошел обеспечивать семейство. И стал замечательным сапожником. В его жизни было много всего: служба в Красной армии, голод, война, Холокост, – и вот в 1950-м он вместе с детьми приезжает в Палестину. Сын отправляется служить в пехотную бригаду Гивати и погибает. Вскоре после этого маленький городок построил для Иешуа этот домик, где он проработал почти до самой смерти.

Он делал замечательную ортопедическую обувь, за которой приезжали со всех концов Израиля – он умудрялся шить удобные сандалии и ботинки на любую, самую натруженную ногу. Обувь тут ценится высоко – климат-то тяжелый. Он работал и обсуждал с посетителем идишскую литературу и последние политические новости. А умер не так давно, каких-то 10 лет назад. И было ему 95 лет. И город сохраняет эту немудреную постройку в память о простом сапожнике из Люблина и его погибшем сыне. Они – часть Израиля.

Эта история стала для меня фоном нынешней истерии. Ведь среди новых репатриантов столько замечательных и нужных Израилю людей. Я встречала среди вновь прибывших и ученых, например, нескольких химиков, которые уже работают в лабораториях различных израильских научных институтов. Я знаю человека, занявшегося производством «вкусных подарков» – их уже можно купить в аэропорту Бен-Гурион. Знаю опытнейшего строителя, который тоже уже при деле – строит дома. Мои московские знакомые открыли классный книжный магазин, где каждый вечер проходят лекции и встречи – и Тель-Авив всё больше становится похож на Монмартр. А недавно приехавшая из Украины учительница, сжав зубы, получает-таки свою лицензию и идет работать с трудными, больными детьми, осваивая попутно иврит. Всюду открываются кафе и рестораны, стартапы и новые медиа. И даже те, кто просто привезли сюда деньги – да, есть и такие, – способствуют развитию и благополучию Израиля ничуть не меньше. Потому что открывают новые бизнесы, создают рабочие места, платят налоги.

Да, сюда едут по разным причинам, но эти люди вполне сознательно выбирают Израиль – не самую комфортную, не самую мирную, безумно дорогую, во всех смыслах слова, страну. В очередной раз у Израиля есть исторический шанс использовать потенциал всех этих людей по назначению, а для этого надо поддержать и укрепить вновь прибывших. Исправить былые ошибки. Чтобы профессора в очередной раз не мыли лестницы и врачи не становились сиделками, имея огромный опыт и стаж за спиной.

И вот замечательный пример: я благодарна мэрии своего милого городка за то, что они когда-то построили этот домик для сапожника-репатрианта, и он не собирал мандарины на местной плантации, а работал по своей профессии и сделал так много хорошего. И к нему отнеслись с такой теплотой. Я бы на месте правительства Израиля для каждого прибывающего в страну построила бы такой метафорический домик. И «стареньких репатриантов» из СССР, неожиданно для себя превратившихся в ватиков, дедов и старожилов, это вроде бы должно только радовать. «Мы одной крови» в самом широком смысле этого слова. И «стеклянный потолок», который надо пробивать, у нас один на всех. Нам жить рядом, в одной стране. Воюющей, замечу, стране. Мы все в одной лодке, приятно нам это или нет. А детям, возможно, еще и по-настоящему воевать за эту полоску земли. И новые люди с их потенциалом, опытом, знаниями Израилю очень нужны.

Однако я получаю панические письма от тех, кто уже сидит на чемоданах. Странно, когда в Израиль боятся ехать не потому что здесь теракты и военные операции с красивыми названиями и сотнями погибших, а потому что боятся «своих», которые их своими не считают. Боятся, что соотечественники начнут высчитывать процент еврейской крови, что уже началось, измерять уровень патриотизма, градус сионизма и отправлять поработать шваброй.

Не знаю, как прекратить новые иудейские войны на маленьком клочке земли, который так дорог и вам, и нам. Просто давайте вспомним, что мы вместе. И встретим новых так, как встретили в Кфар-Сабе сапожника Иешуа.