Каждый год к празднику Песах я покупаю новую Агаду, пополняя свою скромную коллекцию этих книг. Хотя основной текст книги канонический, ни одна Агада не повторяет другую. А различные иллюстрации, форматы и трактовки отражают эпоху, в которую Агада была издана. Так что по собранию «пасхальных сказаний», выпущенных за последние 500 лет, вполне можно проследить новейшую еврейскую историю. А по изданным за последние сто лет – историю Израиля, который был главной целью любого еврейского Исхода.

Я держу в своих руках Агаду, выпущенную жителями поселения Кфар-Шмариягу на Песах в 1948 году – то есть за считанные недели до провозглашения государства Израиль. Это сегодня дома в Кфар-Шмариягу стоят десятки миллионов шекелей, ну а 70 лет назад он был совсем небольшим поселком на отшибе от Тель-Авива. Песах 1948 года совпал с 10-летием основания Кфар-Шмариягу, и его обитатели совместили в своей Агаде память об Исходе из Египта и свою личную памятную дату. Так и появилась на свет знаменитая Агада Кфар-Шмариягу, в которой традиционный текст пасхального сказания прерывается отрывками, написанными самими его жителями. Например, после знаменитого отрывка «Рабами были мы у фараона в Египте…» идет следующая «отсебятина»:
«Мы жили в земле Ашкеназ и были бизнесменами, адвокатами, врачами, писателями и художниками. Мы не взращивали наших виноградников, мы не знали языка наших праотцов, мы учились в школах других народов и забыли наши Священные книги. Мы не хотели идти в землю, что была обещана нам, и желали лишь оставаться в земле чужой у своих горшков с мясом…»

Есть там и другие вкрапления – рассказы о том, как бывшие врачи и адвокаты осушали болота, вгрызались в землю, разводили сады и сажали виноградники. И о том, как защищали её потом с оружием в руках.

Но еще в 1935 году своя Пасхальная Агада была выпущена и в киббуце Гиват-Бренер. В ней кратко пересказывалась история о том, как весной 1928 года группа еврейских юношей и девушек поднялась на холм, где еще только предстояло возникнуть киббуцу, и отпраздновала там Песах. Праздничный стол был накрыт на старой винной бочке, вокруг которой читали Агаду, пели песни и водили хороводы. В 1937 году Агаду киббуца Гиват-Бренер переиздали, но к тому времени палестинские евреи уже пережили кровавый 1936 год, унесший и жизни членов кибуца Гиват-Бренер, поэтому рядом с традиционным текстом появилась «личная» вставка:
«Простри Святую десницу Твою над малым уделом нашим, который мы защищаем. Вспомним чистую кровь, пролитую дорогими нам павшими».

А вот издание Агады киббуца Дгания, датируемое 1945 годом, помимо традиционного текста, содержит и вставки, посвященные Холокосту, и отрывки из стихов Бялика, и цитаты пророков, прежде всего – из знаменитого «видения Иехизкиэля» о воскрешении мертвых и возвращении евреев в Святую землю со всех концов света. Но еще раньше, в 1943 году, киббуцное движение издало Агаду, свидетельствующую, что палестинские евреи, вопреки распространенному мнению, знали о том, что происходит с их братьями и сестрами в Европе. Вот, к примеру, одна из вставок в традиционный текст:
«Мы готовы рассказать об исходе из Египта, о выходе из рабства на свободу, о пути от гибели к спасению. И да будут слова Агады нам утешением, ибо даже в наше время бедствия, когда раздался вопль братьев наших в странах изгнания, есть надежда, что вернется Израиль из дома рабства и наступит весна для народов».

Теми же мотивами была проникнута и «Агада», изданная в 1940 году религиозным крылом киббуцного движения:
«Несмотря на льющуюся в странах рассеяния кровь братьев наших, празднуем мы и в этом году Пасхальный седер. Вспоминаем мы исход из Египта и с трепетом вопрошаем Тебя, страж Израиля: “За что и доколе?”».

Еще одним замечательным памятником той эпохи является изданная в 1939 году, как сейчас бы сказали, «в самиздате», первая Агада уже упомянутого киббуца Дгания. Отрывок «Рабами были мы у фараона в Египте…» в ней радикальным образом отличается от канонического:
«Рабами были мы в Египте. Рабами были мы и во всех других странах. Мы сами вырвали себя из стран изгнания, вернулись на нашу землю и стали работать на ней. Мы начали строить здесь новую жизнь и новое общество. Так удостоились мы исполнить чаяния многих поколений наших предков. Велико наше счастье, но велика и ответственность, что легла на плечи наши».

Но самое забавное в этой Агаде – это ответ на традиционный вопрос Пасхального седера «Чем эта ночь отличается от других?».

В каноническом тексте, как известно, сказано: «Ибо в эту ночь мы едим полулежа, а в другие – и сидя, и полулежа». Но в Дгании, как и во многих других киббуцах, дети в те годы ели в детском саду, отдельно от родителей. Поэтому киббуцная Агада отвечает на вопрос так: «Ибо в эту ночь мы сидим вместе с детьми, а в остальные ночи у нас нет детей за столом».

Историки утверждают, что первые попытки уйти в той или иной степени от традиционного текста Агады и привязать его к современности, добавить в него иронии с сатирой и таким образом сделать праздник более веселым, предпринимались в различных еврейских общинах, начиная со второй половины XIX века. В 1900 году евреи-социалисты из Кракова даже выпустили Агаду, в которой все египтяне были изображены в виде врагов пролетариата – банкиров, домовладельцев, раввинов, а в роли угнетаемых евреев, само собой, выступали еврейские рабочие.

В 1923 году в схожем духе в Тель-Авиве была издана первая «либеральная» Пасхальная Агада. «Мудрый сын» в ней изображался в виде британского наместника, нечестивый – членом Арабского комитета, наивный – в образе ортодокса, а «не умеющий задать вопрос» – как представитель нового, светского поколения евреев. «Да и не должен он задавать никаких вопросов – пусть не болтает языком, а лучше сделает как можно больше дел для Земли Израиля» – такая рекомендация давалась под картинкой с изображением этого сына.

Одним из самых уникальных пасхальных сказаний считается рукописная Агада, украшенная рисунками неизвестного художника, служившего в 5-й Еврейской транспортной бригаде. Бригада эта была частью британской армии, базировавшейся на берегу Красного моря в Египте. Таким образом, ее бойцы встречали Песах прямо в Египте, но не могли выйти из него по определению. Это нашло свое отражение в интерпретации текста: «Не закончился Египет для Израиля, ибо вся планета стала для нас Египтом». Но и в изданной в 1944 году для еврейской бригады Агаде наряду с каноническим текстом были многочисленные отрывки из современной и классической еврейской литературы. А также – весьма оригинальные философские выводы, например: «Велик был Египет – как Европа сегодня». И попытка показать связь времен: «Не прерывается связь между поколениями: от защитников Масады до еврейских бойцов наших дней протянулась одна неразрывная цепь».

Как-то в одном давнем разговоре крупный израильский ученый мне сказал, что в наши дни могут быть миллионы изданий Агады, так как у каждой еврейской семьи – своя история Исхода из своего личного Египта. Наверное, именно поэтому «в каждом поколении человек обязан смотреть на себя так, будто это он только что вышел из Египта».