Услышав недавно от любимой подруги, что она собирается навестить меня в Израиле, я поняла, что фальшиво радуюсь. А про себя прокручиваю все варианты развития событий: куда звонить и бежать, если в Бен-Гурионе все пойдет не по плану. Потому что в этом аэропорту теперь часто всё идет не по плану.

В Израиле вроде бы всё относительно спокойно, если не считать нашествия медуз, но на подступах идет война – жалобы русскоязычных израильтян и туристов из стран бывшего СССР на аэропорт имени Бен-Гуриона превышают допустимый уровень. Людей задерживают на несколько часов без объяснения причин и ведут с ними долгие разговоры, больше похожие на допросы.

Конечно, всегда найдётся умник, который скажет: «А вот я летал и у меня все было нормально!» Или всегда лояльный патриот: «Власти знают, что они делают. Скажите спасибо, что вас не депортировали». Потому что – депортируют. В последнее время все израильские СМИ, местные группы в социальных сетях и моя личная почта завалены этими историями. Часто весьма унизительными историями.

– Там была длинная очередь из задержанных, – рассказывает мне мать аутичного мальчика, приехавшая проконсультироваться у израильских врачей. – Наш ребёнок начал орать и истерить. Я пыталась объяснить сотрудникам, что у меня ребенок болен, но не помогло.

Как не помогло этой семье ни поручительство друзей, ни залог, который они готовы были внести. Их продержали много часов в комнатах на допросах, поместили на ночь в камеру, а затем депортировали. Вполне успешные люди, владеющие неплохим собственным бизнесом, хотели просто отдохнуть и посоветоваться с еврейскими врачами. Они никогда больше не приедут и не оставят в Израиле свои деньги.

Таких историй множество. Знакомую 17-летнюю девушку, отправившуюся с первой туристической поездкой в Израиль, посадили в камеру, а затем депортировали на том основании, что «у вас 99% женщин – проститутки». Другому, совсем не молодому уже человеку после допроса и объявления о депортации запретили брать в салон самолета сердечные лекарства, и ему стало плохо на борту.

Моего собственного дядю продержали в душной комнате четыре часа. Первый вопрос был: «Зачем вы едете к племяннице?» И правда, зачем. Второй вопрос: «Почему, имея право на репатриацию в Израиль, вы живете в России?» Действительно, почему. Непорядок!
Слегка растрёпанный родственник выполз к нам наконец из недр аэропорта с квадратными глазами и шепотом спросил:
– У вас что, опять война?
– У нас всегда война! – грозно ответил проходящий мимо дважды соотечественник.

Откуда это ужесточение по всем фронтам? Нам рассказывают, что из-за соображений безопасности. Конечно, мы знаем, что на территории аэропорта и вокруг него создана беспрецедентная система предупреждения терактов. Мы все знаем про уровень террористической угрозы на Ближнем Востоке. И никто не спорит, что система безопасности аэропорта, включающая в себя мини-допросы, доказала свою эффективность – терактов в аэропорту не было. Я даже готова, возвращаясь в Израиль из поездки, отвечать на идиотские вопросы, например: «А почему вы репатриировались четыре года назад?» Но я не готова подставлять под унизительные допросы и сомнительные действия своих друзей и близких.

Эту войну против граждан и туристов ведут МВД и миграционные службы. И причина вовсе не в безопасности – они ведут незримый бой с мигрантами. Почему так неуклюже, безрезультатно и с ущербом для туристической отрасли? Потому что вменяемой миграционной политики в Израиле нет. И значит, под подозрением – практически каждый.

Подозрение – это всего лишь подозрение. Тут может не быть логических оснований – все основано на интуиции и на разговоре глаза в глаза. И у моих родных и друзей есть все шансы отдохнуть ночью в каталажке и вернуться домой, не оставив в Израиле ни шекеля. И пока, насколько я знаю, никто из неоправданно подвергшихся депортации еще не выиграл в суде, но первые иски уже в работе. Так что, друзья, прилетайте. У нас же безвизовый режим!

В следующий раз они поедут не в Израиль, а в Турцию. Я не понимаю одного: кому это выгодно? Отвечать на этот вопрос гражданам Израиля придется на выборах. К счастью, они еще здесь что-то значат.