Страна из ничего

Когда мне было 22, я купила себе квартиру. Почти все деньги, которые оставались после выплат по ипотеке, я тратила на ремонт и мебель. Зато у меня был свой дом, который я могла обустраивать, как захочу, завести кота или черепаху и воевать с безумными соседями.

Квартиру ту я продала и уехала – сначала в Москву, а потом и в Тель-Авив. И когда эйфория от переезда в Израиль прошла, я поняла, что многие привычные мне вещи вдруг оказались недоступными. Например, возможность в обозримом будущем купить свое жилье, получить качественный банковский сервис или увидеть чистым тротуар под моим домой. Невообразимые цены, перекрытые трассы, демонстрации с мордобоями, помоечные предвыборные кампании и распри всех со всеми – через два года моей жизни здесь навалилось как-то всё и сразу.

Каждого, кто переезжает сюда – даже самого убежденного сиониста, – иногда посещает мысль: «Правильно ли я сделал?» Пытаясь ответить на этот вопрос сама себе, я брала интервью у людей, выбравших в качестве своей новой родины США, Канаду и европейские страны, а не Израиль. Монтажёр плакал, когда слышал, что они покупают израильские же бананы в три раза дешевле, чем мы в Израиле, а для покупки дома требуется всего 5% взноса, а не 35%. В решении оставаться, несмотря на всё это, в Израиле – мало логики, но в нём точно много любви.

А потом ко мне из Сибири приехала мама, мы поехали с экскурсией по всей стране и увидели, как растут бананы и авокадо, как опресняется солёная вода и из ничего производится электричество. Узнали, как на севере прямо под обстрелами сирийцев обрабатывали землю, а в пустыне на юге выращивали картошку, которую едят в богатой черноземами России. И я поняла: нужно иногда менять картинку.

Тель-Авив – как любимое, но очень пряное блюдо, и иногда между порциями нужен глоток простой воды.

Надо уезжать из города, выключать радио и не смотреть новостей, чтобы вспомнить, где ты на самом деле живешь и с какими трудностями и любовью строилась страна. Те, кто на камнях высаживал деревце за деревцем, каждое из 250 миллионов, растущих в Израиле, и помыслить не мог о коалиционном кризисе, забастовках эфиопов или пробках на дорогах. Кто добрался сюда после Холокоста, не думали о будущих ценах на жилье, а под палящим солнцем осушали гнилые болота, рыли туннели и строили дороги, попутно рожая детей и отбиваясь от врагов. Не все выдержали – многие уехали. Но оставшиеся построили мощную державу на этом крошечном клочке земли. На том клочке, куда сирийцы теперь подбрасывают своих раненных в гражданской войне детей – и мы их бесплатно лечим.

Но вот в чём странность: живя здесь, я всё чаще вспоминаю ту мою квартиру. Могла ведь тогда снимать и сэкономила бы кучу денег, но предпочла иметь свою, чтобы не сидеть на чужом краю. А тут, в Израиле, мы вроде как не на краю, не опостылевшие гости, а полноправные хозяева, которых уже не прогонят безумные соседи.