Каждый израильский журналист – немного Нострадамус. Он легко может предсказать политические потрясения в еврейском государстве. И не потому, что он раньше других в курсе новостей.

Моя коллега-телеведущая даже вывела закономерность: если Анатолий из Бат-Яма и Людмила из Ашдода еще вчера слали в письмах к редакции стихи и сердечки, а сегодня в чатах порываются поубивать друг друга – а заодно и журналистов – значит, в стране напряжёнка и скоро что-то жахнет. Дело, конечно, вовсе не в дикторе, который сообщает дурные новости зрителям, но именно журналисты нередко и становятся теми, на кого напуганные и растерянные люди сливают весь негатив. Кто в телевизоре – тот и виноват.

Так было и в этот раз. Примерно за месяц до массовых протестов телеведущие израильских каналов перестали вдруг правильно сидеть, стоять и улыбаться, а уж тем более – говорить, по мнению их ещё недавно преданных зрителей. А потом на улицы стали выходить люди. В первые дни – совсем немного, а затем – десятками тысяч.

Героями моих сюжетов и программ становились люди, потерявшие за время коронавируса всё. К примеру, оперная певица с 20-летним стажем, отправленная в отпуск без содержания, была вынуждена растягивать стакан гречки на несколько дней. А мать-одиночка поила грудного ребенка водой с сахаром, поскольку на смесь денег не было. Семьи с грудными детьми выкидывали на улицу за просроченную квартплату, а бизнесмены, платившие по 300 тысяч шекелей в год налогов, получили от «щедрот» властей в 10 раз меньшие компенсации. Никто просто не понял, почему государство кинуло людей, плативших такие огромные налоги. И почему меры правительства напоминают не системную борьбу с кризисом, а падучую.

Но видела я и других людей. Например, директора концертного агентства, лишившегося заработка, но начавшего доставлять людям прекрасные фермерские фрукты и овощи – он теперь больше не шикует, но на жизнь хватает. Даже сотрудников уже нанял. На демонстрации, говорит, ему ходить некогда – работать надо. Общалась я и с девушками-красавицами, развившими бизнес на дому: одна преподаёт в онлайне, вторая – открыла интернет-магазин, а третья – торгует криптовалютами. Нашла я и наловчившихся зарабатывать на своём хобби: модные десерты стряпают на продажу. Люди выживают сами, а чувство, что страна тебя точно не бросит, осталось разве что у чиновников.

Ходить с утра до ночи на митинги, вместо того чтобы попытаться где-то подзаработать шекель-другой – весьма странное занятие. Нет, за свои права надо бороться и на митингах в том числе, но когда я смотрю на эти манифестации, то уже не знаю, где настоящая борьба за свои права, а где – всё та же нервная реакция зрителей, сыплющих в стрессе гадости дорогой редакции.

На израильских улицах под черными, красными, радужными и бело-голубыми флагами сейчас буквально все, кому хоть что-то не нравится. Разоренные бизнесмены и их уволенные сотрудники. Правые и левые. Искатели мира с палестинцами и борцы с мигрантами. Требующие немедленной отставки Нетаньяху и адепты его вечного правления. Борцы с произволом полиции и полуголые феминистки. Грань между уличным перформансом, политической обнажёнкой и обычным уличным хулиганством оказалась как никогда тонкой. И уже совсем не ясно, кто перед тобой – доведенный до отчаяния безработный или реально идейно-помешанный.

Я не понимаю, как сотрясание голой грудью и небритыми подмышками с огромной меноры у здания Кнессета должно ускорить правительственные выплаты. И почему лозунги о неэффективности мер властей против коронавируса нужно выкрикивать из толпы, в которой никто не соблюдает дистанцию. И для чего, ратуя за справедливость, надо бросать в полицейских бутылки и горящие файеры, перекрывать дороги и крушить чужое имущество. Вот социальные работники, к примеру, добились увеличения выплат, не распыляя в лицо полицейским перцовый газ. Может, и другие так смогли бы?

Требования этой толпы никто не в состоянии выполнить. Хотя бы уж потому, что требуют её участники полностью противоположного. Так что никаких глобальных перемен эти протесты не принесут. Но и плюсы, безусловно, есть: перед тем как всерьез подумать, что же нам всем дальше делать, надо серьезно выпустить пар.