В Израиле продолжается национальный карантин. Когда-то моряки перед входом в венецианский порт выжидали как раз 40 дней – израильтяне уже приближаются к 30.

На иврите мы, впрочем, не говорим «карантин», говорим «сегер», что значит закрытие. Мы закрыты. Страна закрыта. Школы закрыты. Рестораны закрыты. Театры, музеи – те закрыты ещё с марта. Святые места – а у нас их немало! – то закрываются, то открываются, но это уже мало кого интересует, ведь передвигаться можно только в зоне одного километра от дома. Транспорт по вечерам не работает, в такси можно ездить только по одному.

В первый «сегер», весной, радиус был еще меньше: 100 метров от дома. Но тогда мы все боялись этой странной заразы, и полиции не нужно было особенно сдерживать испуганных вирусом людей. В этот раз все по-другому. Безработные граждане уже не боятся заболеть, они боятся сойти с ума. Те, кто работал все месяцы пандемии, адски устали и хотят в отпуск на любых условиях. Мои подруги-медсестры устали объяснять, что в больницах есть места, никто не разворачивает экстренные реанимации – и их даже не перевели на военное положение! Это когда смена длится не восемь, а 12 часов.

В этот раз народ не понимает, зачем правительство добивает малый бизнес и почему нельзя пойти на экскурсию на свежем воздухе, но при этом можно молиться в синагоге. Почему можно выходить на демонстрацию, но нельзя поехать на машине к бойфренду в гости? Почему можно работать в офисе, в закрытом помещении с общей системой вентиляции, но нельзя гулять, если только ты не выгуливаешь собаку!? Почему можно заниматься спортом в одиночку, но нельзя купаться в море, если только ты не сёрфер или кайер, который таки да, занимается спортом. «Женщина, или плывите, или выходите из воды, плавать – можно, купаться – запрещено!» Это не анекдот, а реальная команда полицейского на пляже Тель-Авива.

В офисе у моего знакомого, который работает в знаменитой международной IT-корпорации, появился новый сотрудник. Его обязанности – ходить меж столов и проверять, не приспустил ли кто маску с носа. За отсутствие маски – штраф 500 шекелей, то есть 150 долларов. Столько же – за выход из дома на расстояние больше километра без уважительной причины. А вот за нахождение на улице группой более 20 человек – штраф в два раза больше, за открытие предприятий, не считающихся «жизнеобеспечивающими» – в десять раз больше. Многие кафе, которые торгуют едой на вынос, платят периодически эти полторы тысячи долларов штрафа и работают дальше: так выгоднее.

Я отчаялась найти логику и стала переживать за свое психическое здоровье: я гид, но работать мне нельзя. А еще у меня нет доски для серфа, поэтому на море мне тоже нельзя. Ну, а в синагогу я сама не хочу. В общем, я сбежала из Тель-Авива. Прикрытием от полицейских кордонов сделала коробку с бытовой химией, поверх которой я накидала перчаток и тряпок. Зачем? Потому что работникам сферы жизнеобеспечения разрешено нанимать уборщиц и бебиситтеров! И как раз тех самых подруг-медсестер я предупредила: если что – я якобы еду к ним делать уборку.

Перед каждым перекрестком меня охватывал давно забытый липкий страх. А вдруг там машина с мигалками? А что, если я не заметила знака с ограничением скорости, который полковник дорожно-патрульной службы подарил сыну на 20-летие? Стоп, я же в Израиле, здесь такого нет.

Самое противное, что случилось с Израилем за эти полгода, – он стал похож на Советский Союз. Первые месяцы моей алии, а я переехала из Петербурга всего четыре года назад, я очень радовалась новым эмоциям: если я вижу полицейского, то все хорошо, рядом свои, можно расслабиться. В России такое невозможно. И вот сейчас опять, уже в Израиле, возникает это давнее ощущение тревоги перед властями. Их надо избегать. Им нужно наврать. Их стоит опасаться.

По пути на Голанские высоты я проехала четыре поста: два полицейских и два армейских. Улыбка, уверенность, что я – уборщица, а также внутренняя готовность заплатить любой штраф за то, чтобы сбежать из города, помогли мне отдалиться от Тель-Авива на 200 спасительных километров. И не зря. На Голанах, где на территории в тысячу квадратных километров проживает менее 40 тысяч человек, «короны» как бы и нет.