Эйлат для израильтян – как некогда Крым для советской молодежи. Пять часов езды – и ты в курортном городке на Красном море. Завтра здесь всё начнёт открываться – но только для здоровых от «короны».

Все последние годы я, как и многие израильтяне, Эйлату предпочитала египетский Дахаб. Не потому, что там коралловые рифы лучше – хотя это объективно так. Просто там можно было словить атмосферу благости и спокойствия, до которой было далеко суетливому и дорогому Эйлату, где на узкой набережной – в очереди на аттракционы – толпились туристы со всего мира.

Но как вы понимаете, «корона» изменила все. Город, целиком и полностью завязанный на туризме – внешнем и внутреннем, вымер еще в первый национальный карантин. Летом гостиницы, рестораны и торговые центры, конечно, открылись, но это мало кому было нужно: туристов из других стран по-прежнему не пускали, а израильтяне и так изнывали по всей стране от жары – Эйлат с его стабильными 45 градусами в тени никого не привлекал.

С 18 сентября, когда в Израиле объявили второй национальный карантин, в Эйлате опять все закрылось. На этом фоне – как только нам разрешили передвигаться по стране – мы с безработными друзьями решили испробовать, каков он, Эйлат эпохи карантина – и двинули туда ловить бархатный сезон и спать на пляже.

И вот циновка брошена. Вокруг пустые гостиничные окна, закрытые дайвинг-клубы, спрятанные шезлонги. В море – безумство живности прямо у берега. Чисто, спокойно и тихо. Когда смотришь на закат, то справа – Египет, слева – Иордания, а напротив – Саудовская Аравия. Протяженность нашего побережья – всего 14 километров: немного даже для такой маленькой страны, как Израиль.

Каждое раннее утро в заливе происходило что-нибудь интересное. То иорданские военно-морские силы устраивали учения с американскими, то наша израильская погранслужба гналась за незадачливым кайтером, унесённым в нейтральные воды. В какой-то момент появилась передвижная бурильная установка – все отдыхающие на нашем пляже дикарями до последнего верили, что в Эйлате нашли нефть. Но нет, оказалось, просто брали пробы грунта.

В обед я неизменно плавала в акваторию научно-исследовательской обсерватории – посмотреть, как под водой выращивают кораллы. Каждый день туда приплывал небольшой грузовой катер. Не знаю, что он привозил, но его капитан был со мной неизменно вежлив:
– Сударыня, судно заходит в порт. Вы не могли бы подвинуться?
И «сударыня» гребла обратно на родной пляж, куда к закату подтягивались местные жители с детьми.

– Работа?! – усмехался один из них. – В городе нет работы, гостиницы же закрыты. И даже если откроются, то будут загружены по минимуму. Мне выгоднее ничего не делать и получать пособие по безработице, пока его платят.
Работать в других городах жителям Эйлата невозможно: до ближайшего крупного города Беэр-Шевы – 200 километров.

– Вы видели на улице голодных или копающихся в мусоре? Вот то-то же! – с удовольствием ответила мне женщина на вопрос, на что живут нынче в городе. – Те, кто постоянно в Эйлате, имеют другие доходы, а те, кто здесь работал в сезон – так это всегда были приезжие студенты из центра. Их тут и нет сейчас.

Тем не менее на выходных казалось, что в городе есть все – весь работающий Израиль стоял в пробках ради суток «с рыбками» на Красном море. Приезжая в город-призрак, курортники, впрочем, недоумевали: «Где обедать? Где спать? Что делать? Неужели все закрыто?»

С завтрашнего дня в Эйлате для начала должны открыться гостиницы, хотя точно ни в чем никто не уверен. Но въехать в Эйлат – а заодно и в зону спа-гостиниц Мертвого моря – можно будет только при наличии отрицательного теста на коронавирус, который гражданам следует делать не более чем за 72 часа до поездки. Понятно, что правительство решило спасать город от экономической смерти. Сделать его эдаким зеленым островком безопасности: откатать сначала технологию на своих гражданах, а потом пускать туда и иностранных туристов.

Контрольно-пропускные будки на въезде в город уже построены. Мы видели их, уезжая. Потому что непонятно, останется ли после всего этого Эйлат уголком блаженства.