Моя подруга Мири ушла от мужа два года назад. Акция по безуспешному возвращению жены прошла по всем кругам манипуляций, пока ему не стало ясно – тут больше не поиграешь.

И они разъехались по разным городам. Он – в рафинированный Гиватаим, она – на юг Тель-Авива, оплот вдохновения для творческого человека. Живёт она в бухарском районе – где-то между кладбищем и тюрьмой. По одну сторону от нее – Яффо с его арабским населением, по другую – Флорентин, место притяжения хипстеров и художников. С третьей стороны – район Шапира с его нелегальными мигрантами из Африки. А с четвертой – всё, Тель-Авив закончился.

На соседа справа Мири написала заявление в полицию за сексуальное домогательство, на соседа слева – за то, что его бультерьер вцепился ей в ногу. А её темпераментный сын так быстро адаптировался в саду, что стал главным заводилой в компании: тут синяк, там шишка, здесь они вместе с мальчишками стреляют в голубей из водяного пистолета и с криками «Альте захен!» бегают за машиной старьёвщика.

В общем, приключений у подруги и так хватает. А тут она получает повестку в суд: бывший муж требует, чтобы их сын пошел в первый класс в школу в Гиватаиме. Ведь имеет же папа право, не так ли? Более того – согласно источникам еврейского права, изначально выбор образования был прерогативой отца, потому что именно он обучал сына Торе.

Однако в XXI веке всё уже не так однозначно. А на практике это значит, что после подачи иска от отца израильские социальные службы должны провести проверку, где же будет лучше ребенку. Не родителю. Ребенку. Но что представляет собой его благополучие, разобраться не так-то просто, поэтому на помощь приходят специалисты.

Подруга с мужем сидели напротив Омера – их эмпатичного социального работника, который, слушая доводы каждого, то и дело сочувственно кивал: «Да-да, я понимаю обе стороны. Но сейчас вы оба сводите меня с ума». Потом он отправился к ним в гости – чтобы проверить социальные условия. Сначала в Гиватаим, а потом – в Тель-Авив. Там же Мири взяла с него слово подарить ей новый диван.

Затем Омер пытался связаться с неуловимой воспитательницей детского сада. И где-то через месяц подруга получила сообщение от Шани – своего адвоката: дело таки передали в суд.

На слушание она чудом успела вовремя. Зато судья опоздала. «Встань, – прошипела подруге Шани, как только судья вошла в зал. – А теперь сядь». Слухи, что у судей нет времени и терпения слушать истцов и ответчиков, оказались неправдой. Их судья была молодой и еще неиспорченной, а потому вовсю предалась работе, вовлеклась с душой в историю.

Сначала она выслушала отца, который с порога зашёл с козырей: заявил, что учится на факультете психологии и как раз сейчас проходит педагогику.
– Социально-экономические условия района оказывают сильнейшее воздействие на становление ценностей ребенка. Вы что, ваша честь, не знали?
– Семья оказывает наибольшее влияние, – возразила ему судья.
– Я хочу, чтобы Мири возила ребенка в школу в Гиватаим, – продолжал напирать отец.
– Ваша честь, – вмешалась Шани, – машина после расставания осталась у истца!
– Ну тогда пусть Мири переедет в другой район, – отозвался истец.
– Мири живет там, где считает нужным, – дали наконец вставить слово судье.
– А я был готов переехать в другое место ради благополучия сына!
– Она имеет право сама выбирать место жительства, – повторила судья. –Давайте дальше.
– Я был готов, а она не готова!
– Я сказала дальше!
– Но ведь я!..
– Ваша честь, – вступила Шани, – истец намеренно затягивает наше время.
– Заткнись! – отозвался истец.

Дальше началась настоящая потасовка. «Я кажется поняла, почему ты от него ушла», – повернулась к Мири адвокат.
– Раз уж так, – заявил муж под конец заседания, – я требую у суда, чтобы ребенок, по крайней мере, не менял школу, в которую поступит.
– А если Мири встретит мужчину и переедет к нему в другой город? И тогда не менять школу?

Эти слова оказались финальными. Все расходились в полной тишине. Каждый из них понимал, что дети – это всего лишь инструменты в руках взрослых. Оружие, через которое родители захватывают чужие или отвоевывают свои территории. Борются за власть и ресурсы бывшего партнера.

Сын в итоге был зачислен в первый класс школы, расположенной на юге Тель-Авива. Во время первого родительского собрания классная руководительница так и сказала: «Приготовьтесь, в нашей школе бывают акты насилия». Мири испытала колоссальное облегчение и в глубине души поблагодарила её за честность. Долгие годы ей не хватало того, чтобы агрессию назвали своим именем.