Барон Коэн дирижировал казахским оркестром

Музыкант Эран Барон Коэн, брат известного шоумена, несколько лет назад сам сделал себе имя, создав группу «Зоар», исполняющую смесь канторских песнопений и этномузыки с танцевальными ритмами. В недавнем интервью для «Something Jewish» он рассказал о своем участии в «Священной выставке» в Британской библиотеке, а также о знаменитом брате и сотрудничестве с оркестром Казахстана.

— Почему вы решили принять участие в «Священной выставке»?

— Моя группа «Зоар» играет смесь еврейской и арабской танцевальной музыки в клубах, так что я не совсем понимаю, отчего так получилось, но участвовать в этом мне нравится. Нам будет очень приятно играть там.

— Что вы думаете о выставке?

— Она позволит сблизить еврейскую и арабскую культуры. Я знаю, что у них там целая программа, однако довольно смутно представляю себе, что именно они собираются делать. В любом случае, подобные мероприятия нужны и важны. Мое творчество показывает, насколько похожи арабская и еврейская музыка, и, с культурной точки зрения, мы словно двоюродные братья. К несчастью, ненависти и антагонизмов хватает. Так что иногда приятно иной раз взглянуть вечерком на наши отношения с позитивной точки зрения. Еврейская община в Великобритании чересчур узколоба и, возможно, совершенно невежественна, чтобы честно признать, что между двумя народами много общего, а потому любое начинание, которое позволит им соединиться, — хорошая вещь для странного времени, в котором мы все живем.

— Каковы ваши планы на ближайшее будущее?

— Ну, сразу после выставки мы отправляемся в тур по США, играем в Нью-Йорке, Чикаго, Сан-Франциско и Лос-Анджелесе. Вся группа собирается в Америку, где выходит альбом. Мы с ребятами очень давно пробовали смешать еврейские канторские песнопения с ударными. При работе над последним альбомом часто использовали старые записи, где очень хорошо пели уже давно умершие люди. Так что мы в некотором роде дали им вторую жизнь. Но таких штук в нашем новом альбоме используется гораздо меньше — мы работали с совершенно потрясающими исполнителями.

— Совместной работы с казахским оркестром ждете с нетерпением?

— Ну… я пытался дирижировать ими в Эбби-Роуд на прошлой неделе, и это был потрясающий опыт! Я написал для них симфонию, которую они исполнили в мае в Сент Джеймс на Пикадилли, и это было потрясающе. В следующем году ее должна выпустить «Sony BMG». Это был странный проект, но совершенно поразительный.

— Что из еврейской музыки вы любите больше всего?

— Мне кажется, что она, большей частью, просто ужасна! На альбоме были канторские песни, но меня больше всего интересовала не музыка, а то, что делали сами исполнители. Хотя я брал многое из клезмерской музыки и смешивал с клубной, на самом деле я еврейскую музыку не слушаю. На меня влияют другие звучания.

— Вы работали над музыкой для «Бората». Как много времени это заняло?

— Большую ее часть я сделал за два или три месяца.

— Планируете ли поработать с другими проектами вашего брата?

— Я надеюсь поработать еще над несколькими фильмами, среди которых могут оказаться и кое-какие его проекты. Но мне уже было очень приятно, когда я закончил с этим фильмом и даже выиграл с ним несколько наград. Это был значительный фильм, и, мне кажется, музыка людям понравилась. Так что музыкальное озвучивание фильмов — та область, в которой я определенно заинтересован. У меня сейчас в Лос-Анджелесе есть агент, есть кое-какие задумки, но пока ничего такого, о чем стоило бы говорить.

— Саша бывал на выступлениях твоей группы?

— Да, очень часто. Он даже записался в моем первом альбоме, «Элокейну», говорил там по-испански.

— Что вам больше всего нравится в иудаизме?

— Мне травится все традиционное: семья, Израиль, а не религиозная сторона. У меня уже есть дети, так что я начал чаще ходить в синагогу (но не слишком). Если я все-таки туда прихожу, то с удовольствием слушаю хорошее пение. Когда я был маленьким и ходил в синагогу постоянно, мне, признаться, больше нравилось петь и слушать, как поют другие. В свое время я даже участвовал в хоре при синагоге. Когда был моложе. Средний возраст там был лет семьдесят или восемьдесят, а мне тогда только исполнилось двадцать. Хотя, честно говоря, я не слишком большой поклонник хорового пения в синагоге.

Сказание о Борате