Бабий Яр на рану

Критика на Украине, овации в России и премия «Золотой глаз» в Каннах. В фильме Сергея Лозницы «Бабий Яр. Контекст» нет сцен убийств тысяч евреев, зато есть полицаи, которые дружно копали для мёртвых рвы.

Эта документальная картина, по сути, случайность. О трагедии в Бабьем Яре режиссер Сергей Лозница задумывал лет десять назад большое игровое кино. Темой, по его словам, он так-то заинтересовался еще в детстве: жил по соседству с Бабьим Яром, натыкался на обломки еврейских могил и не мог понять, что это и к чему. Ему все твердили: вырастешь и узнаешь. Он вырос и в самом деле узнал – в основном из потрясшей его книги Анатолия Кузнецова «Бабий Яр». Это был первый документальный роман о трагедии, которую в СССР предпочитали замалчивать. И он, кстати, стоил писателю родины: одержимый идеей опубликовать «Бабий Яр» в авторском варианте, Кузнецов из СССР сбежал.

Еще чуть позже Лозница наткнулся на историю Дины Проничевой, которой удалось спастись из Бабьего Яра – и понял, что все, картинка сложилась. Он написал сценарий, дело было в 2012 году, и начал его прорабатывать – с историками, специалистами архивов. Быстро ему стало понятно, что показать массовые убийства десятков тысяч человек через одного героя – да даже если и через группу героев – не удастся. Что основные силы, так или иначе сыгравшие роль в трагедии, чересчур масштабны: немцы, Советская армия, евреи, украинцы, украинские националисты – и представить их нужно всех. Однако Лозница не отступал – дорабатывал идею, искал документальные хроники, которые должны были перебивать игровые сцены. Он хотел начать съемки летом 2020 года, но все планы спутала пандемия.

И тут художественный руководитель проекта Мемориального центра Холокоста «Бабий Яр» Илья Хржановский предложил режиссеру сделать видеопроект. Но уникальных кадров, отысканных в архивах кинофотодокументов России, Германии и Украины, было уже слишком много. Так все и вылилось в полноценное двухчасовое документальное кино, которое в первый раз показали на Каннском кинофестивале в июле 2021 года. Сначала мрачные зрители, чуть ли не пошатываясь, выходили из зала молча, позже встречали режиссера овациями – ему достался «Золотой глаз», это премия, вручаемая на фестивале с 2015 года за лучшее документальное кино. Кинокритики предсказывали, что фильм не оставит равнодушным никого, но вызовет волну осуждения на Украине. Так и произошло.

Перед нами смонтированная из разных архивных кусочков кинохроника. Никакого закадрового голоса, да и титров особо-то нет – все это уже знакомо поклонникам Сергея Лозницы по его фильмам «Процесс», посвященному сталинским репрессиям, и «Государственные похороны», в котором сказ о том, как Союз прощался со Сталиным. Да, темы себе режиссер явно выбирает нелегкие. В «Бабьем Яре. Контекст» единственное, что сопровождает картинку – это звук, над которым в очередной раз с Лозницей мастерски поработал Виктор Головницкий. Где-то это музыка, где-то шумы, а где-то и речь актеров, которых приглашали озвучивать героев хроники. Кстати, режиссер рассказывал, что немцы, которым нужно было озвучивать нацистских преступников, его потом горячо благодарили – за решение «снять такую важную и нужную картину об исторической трагедии».

Все начинается с оккупации немцами Украины осенью 1941 года. Хотя на фоне, где-то поодаль, взрывается Крещатик, заминированный отступающей Красной армией, вблизи все похоже на праздник: жители Львова встречают нацистов цветами, в Киеве появляются плакаты «Гитлер-освободитель». И хотя это кадры операторов немецких рот пропаганды, на них мы все равно видим крайне счастливых людей в национальных украинских костюмах – их руки вскинуты в нацистском приветствии. Впрочем, скоро появляются и жертвы – их тысячи, над ними издеваются публично – за всем этим смотрит большая дружная толпа. Еще чуть-чуть, и мы увидим, как этой толпой споро копаются рвы.

Только за следующие несколько дней нацисты расстреляют здесь 34 тысячи евреев. Нет, сцен расстрелов и убийств в фильме нет. На секунды довольно ритмичная картинка замирает, стопорится, и мы видим перед собой уже просто медленный калейдоскоп из фотографий: выхваченные лица, глаза, потом вещи убитых – это военный корреспондент Йоханнес Хелле снимал «итоги» расстрельных акций. На экране появляется длинная цитата из очерка Василия Гроссмана «Украина без евреев», который Лозница настоятельно рекомендует прочесть всем:

«Народ злодейски убит. Убиты старые ремесленники, опытные мастера: портные, шапочники, сапожники, медники, ювелиры, маляры, скорняки, переплетчики… убиты врачи – терапевты, зубные техники, хирурги, гинекологи; убиты ученые – бактериологи и биохимики, директора университетских клиник, учителя истории, алгебры и тригонометрии… убиты бабушки, умевшие вязать чулки и печь вкусное печенье, варить бульон и делать струдель с орехами и яблоками, и убиты бабушки, которые не были мастерицами на все руки – они только умели любить своих детей и детей своих детей»…

Следом вторая часть – что было после зверских убийств. Немцы отступают, люди опять торопливо меняют портреты Гитлера на портреты Сталина и рукоплещут Красной армии. Над задержанными нацистскими преступниками вершится суд: холодные и беспристрастные, повествуют они, как лично расстреливали людей сотнями. Потом – как раз свидетельство Дины Проничевой, артистки Киевского театра кукол: она притворилась убитой и упала в овраг с трупами, но затем ей удалось оттуда вылезти. И вот в январе 1946 года в самом центре Киева публично казнены 12 нацистов. На глазах у 200 тысяч человек. Эту сцену мы видим полностью, в режиме реального времени, и она отталкивает: чувствуется показная жестокость, неприятие к которой только подпитывает мысль, что казнь 12 человек не исправит всех страшных ошибок.

Но это не последние кадры фильма. Тягостное ощущение от осознания трагедии усиливается в разы, когда мы видим, как Бабий Яр – место смерти больше ста тысяч человек – заливается грязной смесью воды и грунта из карьеров Петровских кирпичных заводов. И хотя через десять лет эта смесь прорвет дамбу и зальет близлежащий жилой район, приведя к новым смертям, целую эпоху люди предпочтут закрывать глаза на произошедший здесь ужас. Пожирающее, бетонирующее забвение не даст ни разобраться в причинах произошедшего, ни отгоревать, ни сделать выводы на будущее.

На Украине фильм «изящно» пытались критиковать за недостаточность «контекста». Что, например, режиссер не объяснил, почему во Львове приветствовали гитлеровские войска. Что город, еще за два года до начала событий принадлежавший Польше – советские войска заняли его в 1939-м, – был переполнен украинскими националистами. И те, дескать, «просто» рассчитывали обрести государственность в рамках фашистской Германии, поэтому всячески и способствовали нацистам. Или, например, что нечего пенять Украине на почти что 80-летнее отсутствие мемориала в память об убитых в Бабьем Яре евреях: тяжелое было время, сначала «советская оккупация», потом «война с Россией». Впрочем, многим украинцам не нравится и тот мемориал, над которым работает сейчас со своей командой и российский режиссер Илья Хржановский. Дело в том, что это частный проект, и среди спонсоров мемориала – российские бизнесмены Михаил Фридман и Герман Хан. И тут для некоторых появляется лазейка: уйти от крайне болезненной темы коллаборационизма и кричать на каждом углу, что мемориал строится российскими властями, чтобы дискредитировать Украину и выставить ее местных жителей антисемитами.

«Опыт работы с историей коллаборационизма и памятью о ней у каждой страны свой. На мой взгляд, люди должны знать правду, – рассказал в одном из интервью Лозница. – На территории Украины до войны жили примерно полтора миллиона евреев. Убить такое количество людей силами лишь айнзацгрупп – какими бы бойкими и энергичными они ни были – невозможно».