Еврей в нацистской шкуре

Как нацист он допрашивал сына Сталина, как еврей – воевал за свободу Израиля. В 97 лет умер Соломон Перель – он пережил Холокост, притворившись арийцем.

Одним из главных страхов юного нациста Йозефа Перьела были общие душевые. В раздевалке он всегда жался в угол, а в кабинку входил в трусах. Товарищи по элитной школе гитлерюгенда то и дело посмеивались над этой его чертой. Одни все списывали на обычную стыдливость, другие считали его чудиком, третьи на всякий случай докладывали о странном поведении руководству школы. Но истинная причина воспитанникам престижного нацистского интерната не приснилась бы и в страшном сне: их друг и единомышленник Юпп – так его называли в школе – на самом деле был евреем по имени Соломон Перель.

Всю войну Соломон Перель спасался от нацистов, прячась в их же рядах. Выжив, он 40 лет скрывал об этом факте из биографии. И лишь в преклонном возрасте, пережив серьезную операцию на сердце, он решился откровенно рассказать свою историю. Его мемуары «Я был Соломоном из гитлерюгенда» стали бестселлером.

Соломон родился 21 апреля 1925 года в немецком городе Пайне неподалеку от Брауншвейга. Его родители эмигрировали из Российской империи после Октябрьской революции. На тот момент у них было трое детей – четвертый, Соломон, появился на свет уже в Германии. Мать и отец между собой общались на идише, но с детьми старались говорить по-немецки, чтобы тем было проще ассимилироваться. Так немецкий стал для Соломона родным и впоследствии спас ему жизнь.

Когда в 1935 году начались еврейские погромы, семья переехала к родственникам в Лодзь. Но убежище оказалось ненадежным: в 1939-м в Польшу вошли подразделения вермахта, и в городе стали поговаривать, что всех евреев переселят в гетто. Родители настояли, чтобы 14-летний Соломон вместе со старшим братом, 29-летним Исааком, попытались перебраться в безопасный, как им казалось, Советский Союз.

При переходе границы, пролегавшей по реке Буг, Соломон чуть не утонул –его спас советский пограничник. После этого братья разделились: Соломона взяли в детдом в Гродно, а Исаак уехал к своей будущей жене в Вильно. В Гродно Соломон искренне загорелся идеями коммунизма: вступил в пионеры, потом в комсомол, а заодно как следует выучил русский язык.

Утром 22 июня 1941 года Соломон проснулся от взрывов авиабомб: началась война. Воспитанников детдома попытались эвакуировать, но под бомбежками Соломон отбился от группы, а вскоре вместе с другими беженцами был схвачен нацистами. Те выстроили пленных в шеренги и поочередно проверяли каждого, выискивая евреев и коммунистов. Когда нацист шагнул к Соломону, тот уже считал себя мертвым. И в тот же миг он увидел надпись на солдатской портупее: «С нами Б-г».

«Во мне произошло что-то невероятное, – пишет Соломон Перель в автобиографии, – какой-то ангел-освободитель вдруг проснулся внутри. Парализующий страх улетучился». Услышав вопрос, не еврей ли он, Соломон на безупречном немецком языке ответил: «Я не еврей, я фольксдойче». Одновременно он втаптывал каблуком в землю свои документы, выроненные украдкой от нациста.

Как ни странно, Соломону поверили. Он представился литовским немцем Йозефом Перьелом и рассказал душещипательную историю, как осиротел и жил в детдоме в Гродно. Нацисты посочувствовали «соотечественнику» и отправили его в распоряжение 12-й танковой дивизии вермахта. Там новоиспеченный Йозеф Перьел оказался на положении сына полка. Солдаты делились с ним посылками, полученными из дома, называли самым юным солдатом вермахта и всячески о нем заботились.

Поскольку Соломон владел русским и польским, его сделали переводчиком. Переводить приходилось в первую очередь допросы военнопленных. Однажды, когда дивизия стояла под Смоленском, его срочно вызвали на очередное задание. Предстоял допрос какого-то высокопоставленного советского офицера. Соломона удивило, что немцы, вопреки обыкновению, общаются с пленным предельно корректно. Но уже в самом начале допроса все стало ясно: перед ними был Яков Джугашвили, сын Сталина. «Немцы просили указать расположение его части, но тот отказался и давал только те показания, которые касались его лично, – писал Соломон. – Потом комендант дивизии получил донесение и приказал перевести пленного в штаб. Я успел улыбнуться Якову и украдкой пожелал ему доброго пути. Больше я его не видел».

Хотя нацисты считали его своим, а командир роты даже пожелал усыновить, Соломон не раз пытался бежать во время боев. Но поскольку «сына полка» берегли и опекали, ни одна попытка успехом не увенчалась. К счастью, о его намерениях немцы не догадывались – они думали, что «самому юному солдату вермахта» не терпится отличиться.

В 12-й танковой дивизии «сын полка» провел больше года, а потом ему выдали блестящую характеристику и отправили в Германию в элитный интернат гитлерюгенда. Так по иронии судьбы Соломон оказался в знакомом ему Брауншвейге – совсем рядом с родным городком Пайне. Хотя интернат выглядел роскошно, Соломону по понятным причинам было не по себе. «Я увидел множество светловолосых парней в черных брюках и коричневых рубашках со свастикой, – описывает он начало нового этапа биографии. – Стало понятно, что я в логове льва. Если они узнают, что я еврей, тут же разорвут на части, как звери. Этот жуткий страх прочно поселился во мне, и я чувствую его до сих пор».

Следующие несколько лет Перель, по его словам, жил двумя жизнями. Днем он вскидывал руку в нацистском приветствии и штудировал труды фюрера как образцовый арийский юноша Йозеф Перьел, а ночью ненавидел себя за это как еврей Соломон Перель. Да и страх быть разоблаченным никуда не делся. «Мне нельзя было болеть, – вспоминал Соломон. – Один-единственный медосмотр – и все бы узнали, что я еврей». В отчаянии он пошел на крайние меры: попросил у своей девушки, образцовой юной нацистки, прочные нитки и попытался сшить крайнюю плоть. Эффект оказался далеким от задуманного: началось воспаление, и Соломон с трудом мог ходить. Товарищи заметили, что он прихрамывает. Соломон уверил их, что у него слегка побаливает спина и к врачу идти незачем. К счастью, воспаление вскоре прошло, хотя главная «улика» так никуда и не делась.

Не менее рискованным поступком была поездка Соломона в Лодзь во время рождественских каникул в декабре 1943 года. Там он надеялся найти если не родителей, то хотя бы их след. Попасть в гетто он не мог – уже на подступах к воротам его развернул полицейский, чтобы тот «не заразился от евреев опасными болезнями». Однако через гетто ходил обычный городской трамвай – перед этим перегоном его двери снаружи запирали на ключ. Соломон ездил на трамвае каждый день, пытаясь разглядеть среди узников гетто знакомые лица. Только после войны он узнал, что к тому времени гетто почти опустело – большинство евреев отправили в лагеря.

Поездка в Лодзь вызвала у руководства школы серьезные подозрения. Нацисты задались вопросом: что это за дела такие у их ученика появились в Польше? Так обнаружилась нехватка документов – при поступлении в интернат «Йозеф Перьел» предоставил лишь рекомендации из танковой дивизии. В июле 1944 года Соломона вызвали в местное отделение миграционной службы и попросили предъявить свидетельство о рождении, пригрозив, что в противном случае проведут проверку «обычными методами». Липовый фольксдойче уверил полицейских, что сейчас же напишет в Гродно.

Так Соломон выхлопотал себе месяц отсрочки – и его хватило, чтобы никакие документы уже не понадобились. Начались бомбардировки Германии, и через неделю отделение миграционной службы лежало в руинах вместе со своим архивом. Война подступила к Брауншвейгу – нацистам стало не до Соломона. Его вместе с другими учениками школы отправили на Западный фронт. Там 21 апреля 1945 года – в день своего рождения – он попал в плен к американским войскам. В автобиографии он называет это событие лучшим подарком в своей жизни.

В плену Соломон провел всего сутки – уже на следующий день его отпустили. После войны ему удалось разыскать двоих выживших братьев и выяснить, что отец умер от истощения в гетто, а мать и сестра погибли в нацистских лагерях. Первое время он жил в Германии и летом 1947 года оказался перед судьбоносным выбором. Соломон хорошо зарекомендовал себя как переводчик, поэтому ему предложили отправиться в СССР для подготовки, чтобы потом работать в советской военной администрации в Германии. С другой стороны, брат Исаак звал его к себе в Палестину.

Соломон решил поехать к брату. Правда, уже не в Палестину – пока оформляли выездные документы, на карте мира появилось Государство Израиль. Сразу по прибытии Соломон вступил в армию, чтобы защитить его свободу, и воевал под командованием Моше Даяна.

Всю долгую оставшуюся жизнь Соломон Перель прожил в Израиле. Он женился на польской еврейке по имени Двойра, у них родились двое сыновей. В Германию он вновь приехал только в 1985 году, а потом побывал еще несколько раз – причем по приглашению как еврейских организаций, так и бывших членов гитлерюгенда.

Автобиография Соломона, ставшая бестселлером, и снятый по ней в 1990 году фильм Агнешки Холланд вызвали яростные споры – кем же все-таки был Соломон Перель? Одни называли его предателем, другие считали, что он просто спасался от Холокоста как мог. В интервью его постоянно спрашивали, почему он не восстал против нацистов, пусть даже ценой своей жизни, или не убил Гитлера. К слову, чисто теоретически такой шанс у Соломона был – он однажды видел фюрера с расстояния около 50 метров и смог его сфотографировать.

Эти вопросы не давали Соломону покоя всю жизнь. «Когда я смотрел на свою грудь, то видел свастику, но при этом помнил, что я – еврей. Когда речь заходит о Холокосте, всегда есть четкое разделение: жертвы были евреями, а преступники – нацистами. Я же был и тем, и другим. Но мне было шестнадцать – в этом возрасте естественно хотеть выжить. Я не хотел умереть как мученик, я хотел жить как человек. Когда я видел маму в последний раз, на прощание она сказала мне на идише: “Солли, живи”. Для меня это был высший приказ, и я его исполнил».