Арт Шпигельман в тени комикса

На сей раз — благодаря своей новой серии, навеянной событиями 11 сентября. В июне 2003 года в Милане прошла выставка работ Арта Шпигельмана “Десять иллюстративных лет для “New Yorker””. Знаменитый рисовальщик комиксов никак не может простить мэрии Нью-Йорка запрет, введенный на курение в общественных местах. Прямой, с открытой улыбкой, с бэджем “Мир и любовь” на жилете (в знак протеста против политики Буша), Арт Шпигельман действительно немного похож на героев своего комикса “Мышь” (“Mause”), который в 1992 году принес ему Пулитцеровскую премию по литературе. В основу этого получившего мировую известность бестселлера была положена история уцелевшего в Аушвице отца Шпигельмана, причем подавалась она в виде похождений мышонка-еврея на территории Польши, оккупированной котами-нацистами. Впрочем, нынешние разговоры касаются уже совершенно иного предмета — созданной художником новой серии комиксов “В тени мертвых башен” (“In the Shadow of N Towers”), на которую его вдохновили события 11 сентября, а также уход в начале 2003 года из “New Yorker”, издания левой интеллигенции.

Шпигельман-нынешний по-прежнему чувствует себя “невостребованным в своей собственной стране” и, возможно, поэтому всегда отличается обостренным интересом к любому социальному конфликту. “Я — беспокойный человек, и недавнее изменение ситуации в мире лишь ухудшило это хроническое беспокойство”, — объясняет художник. Родившийся в 1948 году в Стокгольме и воспитанный в Queen's, он в семь лет начал придумывать и рисовать комиксы, первую работу (дизайн упаковки жевательной резинки) получил в восемнадцать, публиковался в независимом журнале комиксов в Сан-Франциско. А затем перебрался в Нью-Йорк, где в начале 1980 года вместе с женой создал графический журнал “Raw”.

11 сентября перевернуло его жизнь. Так получилось, что школа, в которой училась его дочь, находилась буквально в двух шагах от Всемирного торгового центра. В тот день он, охваченный смертельным страхом за девочку, прибежал за ней прямо перед тем, как обрушилась вторая башня… “После этого все стало по-другому. Не так, как раньше. Я тогда ощутил себя утратившим почву космополитом. Теперь я — укоренившийся космополит”, — рассуждал недавно Арт Шпигельман, беседуя с корреспонденткой “Монд” Александрой Лэнель-Лавастин.

Трагедия 11 сентября, как он сам признавался, имела для него последствия достаточно противоречивые. С одной стороны — непреодолимое желание эмигрировать: “Это является частью моего семейного уклада: готовить чемоданы при малейшем ухудшении обстановки”. А с другой, его “эмоциональная привязанность” к Нью-Йорку только усилилась: “Для меня стало невозможным отделять мое личное существование от политики. Во времена войны во Вьетнаме мы не были способны на глубокое внутреннее осознание происходившего: шли на манифестации лишь затем, чтобы драться с полицейскими, а также чтобы знакомиться с девчонками”.

Наверное, в этом же контексте следует рассматривать и его уход (“без скандала”, как он сам настаивает) из “New Yorker”, на который он работал около десятка лет. Основание? Несогласие с линией, которую проводила газета, так и не сумевшая порвать с обстановкой творческой растерянности первых недель после катастрофы 11 сентября. Слишком робкими, слишком рассудительными считал он публикации, появлявшиеся на страницах “New Yorker”.

Накопившиеся эмоции, как и подобает художнику, Шпигельман решил выплеснуть посредством своего искусства. “Я чувствовал себя на грани мультифрении… Что такое “мультифреник?” Это, если хотите, худшая из разновидностей шизофреника. В моей голове словно работает некий постоянный комитет, в котором борются талант, критик, Вечный Жид… Некоторые могут нарисовать или написать, другие способны еще на что-то. Но, в сущности, это настоящая банда. Я никогда не знаю, который из них одержит верх”.



11 сентября имело для него и еще одно важное последствие, поставившее его перед дилеммой: “Я внезапно осознал, что собирался умереть. Отсюда и срочность моего возвращения в комикс. Но, поскольку работаю я очень медленно, для плодотворной работы мне необходима была убежденность в том, что я собираюсь жить вечно…”. Так в начале 2002 года рождался замысел серии “В тени мертвых башен” (“A l'Ombre des tours mortes”), которую Арт Шпигельман создавал целый год и темой которой стали хаос и паника, царившие в Нью-Йорке в те страшные дни.

На одной из иллюстраций проводится параллель между Бушем и Бен Ладеном… На другой картинке можно прочитать, что “Буша ничему не научили парные башни Аушвица и Хиросимы”… Стоит ли удивляться тому, что в США эту серию единодушно признали слишком провокационной и отклонили практически везде — в том числе, в “New York Review of Books” и “New York Times”… В результате комикс “В тени мертвых башен” был опубликован только в “Forward” — очень конфиденциальном еврейском еженедельнике. И, конечно же, в европейских газетах — “Die Zeit”, “Courrier international en France”, “La Repubblica” и т.д. Шпигельману не привыкать: разве “Мышь” не была точно так же отклонена всеми американскими издателями?

Шпигельману очень хочется поработать и “в ближневосточном направлении”. У него рождается чувство отчаяния, когда он видит, что евреи нередко ведут себя не лучшим образом. С другой стороны, любой, хотя бы и палестинский, национализм вызывает у него враждебность: “Вторая мировая война должна была вынудить нас покончить с нациями! Еврейское государство имело бы смысл, даже если бы разместилось в центре Берлина…”.



Вкусы Шпигельмана, безусловно, парадоксальны. И на вопрос о политических пристратиях он, не колеблясь, заявляет: “Я — курильщик!” — и прикуривает пятнадцатую с утра сигарету. Но он еще и папа, отец семейства. И о том, чтобы вернуться домой с опозданием, не может быть и речи.