Сладость в гадость

Мороженое – самая горячая на этой неделе тема. Производителям грозят судами и санкциями, а люди по всей стране выбрасывают покрытые инеем ведёрки в мусорки. Как смесь сахара с молоком превратилась в символ борьбы, изучала наша корреспондентка.

Началось всё в понедельник: производители американской, но всенародно любимой в Израиле марки мороженого Ben & Jerry's внезапно объявили, что отказываются отныне продавать свои десерты на «оккупированных палестинских территориях». А также разрывают в ближайшее время контракт с израильским заводом, производящим мороженое по франшизе. Так спустя 35 лет работы на израильском рынке Ben & Jerry's неожиданно обнаружила, что продажа мороженого в поселениях, оказывается, не соответствует её ценностям, а также вызывает недовольство у «уважаемых партнёров бренда».

Впрочем, позже компания уточнила, что полностью уходить из Израиля она всё-таки не собирается, хотя и «цепляться» за израильский рынок, по словам председателя совета директоров Ben & Jerry’s г-жи Анурадхи Миттал, не планирует. Та же г-жа Миттал пояснила, что в изначальном заявлении никакого обещания продолжать поставки в Израиль не было – его добавили постфактум по настоянию голландско-британской корпорации Unilever, которая является владельцем компании Ben & Jerry’s.

Чтобы осознать масштаб проблемы, надо понимать, что речь идёт о той марке мороженого, которая продаётся в каждом супермаркете Израиля. И это в стране, где полгода температура за тридцать! Неудивительно, что свежеиспечённый израильский премьер Нафтали Беннет в тот же день позвонил гендиректору Unilever Алану Джоупу и сообщил, что корпорацию ждут серьезные юридические и иные последствия. Всё же Ben & Jerry’s – американская компания, а во многих штатах действует закон, запрещающий бойкот Израиля.

В самом Израиле это решение вызвало крайне негативную реакцию. Тысячи людей показательно выкидывали в мусорки брикеты с мороженым Ben & Jerry’s, а призыв к бойкоту марки прозвучал в СМИ и социальных сетях. Но руководство израильской фабрики попросило сограждан не бойкотировать их продукцию, чтобы не лишать работы сотни сотрудников. Израильтяне вняли – в конце недели фабрика даже сообщила о росте числа суточных заказов.

Много шума из ничего, может показаться. Но меня этот скандал навёл на крайне неприятные размышления. И в первую очередь – об отношении к Израилю в мире. В том числе и со стороны компаний из США – самой дружественной страны и главного союзника. Страны, в которой проживает самая многочисленная еврейская диаспора в мире – до 8 млн человек, по ряду оценок.

Дополнительно кафкианского абсурда придаёт и тот факт, что саму марку Ben & Jerry's основали в конце 1970-х два еврея из Нью-Йорка – Бен Коэн и Джерри Гринфилд. И хотя в 2000 году их детище выкупил концерн Unilever, а сами они потеряли влияние на принятие решений в компании, но марка в значительной степени сохранила независимость. И её мороженое продается в кошерных магазинах по всему миру, а соблюдающие евреи – немаловажная часть её рынка. И руководство такого бренда заявляет, что собралось бойкотировать Израиль?

Это было бы немыслимо, если бы среди американских евреев Израиль по-прежнему пользовался безусловной поддержкой. Но, увы, в последние годы представители американской диаспоры всё чаще высказываются против Израиля. А согласно недавнему опросу, более трети молодых евреев в США считают, что Израиль – государство апартеида и угнетает палестинцев. Если тенденция продолжится, то бойкот Израилю будет считать себя вправе объявить не только фабрикант мороженого, но и производители стратегически более важной продукции.

О политической подоплёке решения Ben & Jerry’s говорит и то, что совершенно непонятна его экономическая логика. Потеря рынка целой страны – даже такой маленькой, как Израиль – большая финансовая дыра. Не говоря уже об ущербе на родном и главном для компании американском рынке: в первый же день об отказе от продажи мороженого Ben & Jerry's заявили несколько принадлежащих евреям сетей супермаркетов. От их продукции показательно отказался и мэр Нью-Йорка Билл де Блазио – а он совсем не еврей!

Кроме того, компанию ждут судебные разбирательства и, с большой вероятностью, санкции со стороны властей США. Словом – кругом одни потери. Почему же компании Ben & Jerry's и Unilever решились на бойкот Израиля?

Тут есть три варианта. Либо в компании Ben & Jerry's просто не ожидали такой бурной реакции – и тогда весь их штат маркетологов нужно уволить в полном составе. Но есть и другой вариант – я бы обратила внимание на указанных, но не названных в заявлении «уважаемых партнеров бренда». Выгоды от сотрудничества с пожелавшими остаться анонимными партнёрами, видимо, перевешивают потери от утраты целого рынка.

А вот о третьем варианте думать совсем не хочется, но, возможно, для Ben & Jerry's финансовые потери от скандала менее важны, чем возможность примерить на себя лавры главных защитников угнетенных палестинцев. То есть ненависть к Израилю в них сильнее страсти к наживе. Представляете, насколько безудержная это должна быть ненависть?

Особенно примечательно последнее решение Ben & Jerry's в контексте всей социальной политики бренда. Да-да, Бен Коэн и Джерри Гринфилд хотели не просто делать мороженое, но с его помощью заниматься социальными проектами – и были в этом одними из пионеров на рынке. И даже продав свою компанию гиганту Unilever, по условиям сделки закрепили за Ben & Jerry's право на социальный активизм. И в последние годы компания боролась за однополые браки, поддерживала афганских беженцев в Швеции и выступала против Дональда Трампа и «белой власти». Теперь дошли и до «сионистских агрессоров». Вряд ли Коэн и Гринфилд думали, что этот активизм спустя два десятилетия выстрелит в них самих.

Социальные лозунги в последнее время продвигают почти все бренды – такую моду диктует улица. Поэтому производители бритв для мужчин выступают теперь против «токсичной мужественности», производители трусов – за бодипозитив, а сеть магазинов здорового питания – за однополые браки. Но как бы ни была важна защита прав меньшинств, от такого «продвижения темы» коммерческими компаниями у меня возникают двойственные ощущения: как-то не очень этично использовать социальные проблемы, чтобы продать побольше трусов. Мне кажется, компаниям было бы неплохо вспомнить, что они просто производят товары потребления, а не занимаются политикой.