Юрист по первому образованию, Черненко сменил множество профессий. Он печатается с 1956г., закончил ВГИК в 1964г. (сценарный факультет). В кино с 1962г. (Госфильмофонд, Советский экран, ВНИИ киноискусства). Написал полтора десятка книг и монографий (среди них “Анджей Вайда”, “Фернандель”, “Кино Югославии”, “Сергей Параджанов”, “Кино Монголии”, “Казимеж Кутц”, “Македонское кино”, “Юлий Райзман”, “Просто Марлен”), огромное количество статей о кино. Лауреат премий по критике СССР, Польши, Югославии. Медаль “За заслуги перед польской культурой”. Член жюри многих отечественных и зарубежных кинофестивалей. Президент Гильдии киноведов и кинокритиков России. Председатель Экспертного совета премии “Золотой Овен”. Завотделом европейского кино НИИ киноискусства.

В рамках встречи прошел показ документального фильма “Русская Палестина”, снятого грузинским режиссером Александром Рехвиашвили по сценарию Черненко. В документальной ленте, охватывающей историю жизни евреев от начала XX века до Второй мировой войны, гармонично подобраны уникальные черно-белые кадры из фильмов, снятых евреями про евреев. Идея фильма у Мирона Марковича возникла во время работы над книгой о еврейском кино “Красная звезда, желтая звезда”. Мирон Черненко согласился ответить на наши вопросы.

Вам приходилось сталкиваться с антисемитизмом?

Сколько угодно. Понимаете, слово “сталкиваться”, как мне кажется, неточное. Я думаю, что на протяжении всей моей жизни это было, в большей или меньшей степени, но частью окружающей меня среды, начиная с детства, когда я вернулся с эвакуации из Урала в свой родной город Харьков. Первое, что я услышал от ребят на улице, было: “Жалко, что тебя трактором не свезли”. Там же было гетто и так далее. Я жил постоянно в таком состоянии. Правда, я научился драться довольно быстро и, я бы сказал, результативно, так как был мальчиком с улицы. Но, в общем, не все про это пытались мне говорить. А что касается пятого пункта, это не антисемитизм, это образ жизни. С этим жили все, и это было ненормально, но нормально. Поэтому знаком я с этим явлением, так скажем.

А скрывать национальность приходилось?

Понимаете, у меня сложная ситуация. Национальности я никогда не скрывал. Но дело в том, что фамилия моего отца и деда действительно Черненко, что несколько сбивало с толку во многих ситуациях. Более того, фамилия мне даже как-то в чем-то помогала. У меня была одна начальница с красивой еврейской фамилией, которую никогда не посылали за границу. И когда я перешел к другой начальнице, с которой у нас были очень хорошие отношения, я спросил: “Почему ты Фаню никуда не посылаешь?” Она ответила: “Потому что когда я подаю документы на тебя, они не смотрят на пятую графу, а только фамилию. Им читать неинтересно”. А у Фани была такая фамилия, которая бросается в глаза. В общем, я понял, что ситуация была не сильно приличная, но, понимаете, я никогда не скрывал, что я еврей, потому что факт налицо. Половину своей жизни я этого не стеснялся, а даже, наоборот, гордился, особенно последние лет 35, когда проснулось реальное самосознание. Оно на самом деле было все время, но спрятано глубоко.

А в семье Черненко соблюдались традиции?

Нет. Было такое ощущение, что даже дед и бабушка не соблюдали. Бабушка всегда панически боялась, поскольку она была то ли бундовкой, то ли еще кем-то…

Как Вы считаете, существует ли такое понятие, как еврейский менталитет?

Хороший вопрос…Вы знаете, это есть, но объяснить этого никто не может. Оно очевидно, но оно не рационально. Я замечал в себе такие вещи, которых не должно было бы быть. Они носили характер абсолютно подсознательный. Много было мелких, незаметных проявлений, но когда я стал понимать, что это такое, выяснилось, что я понимаю, например, что на похоронах необязательно снимать фуражку. Но на самом деле я это и сам объяснить не могу, ни Вам, ни себе.

Как оцениваете ситуацию в Израиле? Можно ли ее разрешить?

Ее можно приглушить. Но я не вижу никаких, как говорят, в обозримом будущем, реальных возможностей. Вот, например, сегодня через три часа узнаем, кто будет премьер-министром в январе месяце. Но притом, что мне нравятся оба кандидата, я понимаю, что ни один, ни другой не в состоянии разрешить эту проблему. Проблему можно уладить в каких-то невероятных обстоятельствах. Спасибо, что кончилось Осло, в результате которого Израиль чуть не погиб, Г-сподь спас. Иначе все было испробовано. Начали стену возводить, но как можно это делать в Иерусалиме?

Статус кинокритика не становится ли причиной становиться критиком по жизни?

Вы знаете, нет. Я думаю, что нормальный, хороший естественный критик становится критиком потому, что он к этому предрасположен. Такой у него менталитет. Хотя я знаю многих людей, которые становились критиками по множеству других причин. Я сам закончил ВГИК, сценарный факультет, а в результате стал критиком. Хотя время от времени я позволяю себе писать сценарии. Я думаю, что я более предрасположен к критике, чем к сценарному мастерству. Если бы я был хорошим сценаристом, то я бы и стал им. Любовь к критике — это одна из множества национальных черт евреев, так что и на это можно сослаться.