Где израильтяне черпают силы в войну и как избавиться от боли и страха, рассказала психолог Мария Шитикова. Она и её коллеги больше месяца бесплатно помогают пострадавшим.

Лично я поражена тем, как израильтяне переживают трагедию. Родители, потерявшие детей 7 октября, рассказывают об этом без слез. Солдаты шлют видео, на которых они дурачатся и поют песни. В целом все кажутся очень сильными и сплоченными. Что это – шок или привычка быть сильными?
– Это прежде всего национальная особенность – умение сплотиться в трудное время, окутать друг друга теплом. Этого у евреев не отнять, и это помогает очень сильно. Безусловно, есть еще и внутренняя сила, достоинство. Родитель, потерявший ребенка, испытывает совершенно невыносимую боль. И нужна большая сила духа, чтобы говорить о своем погибшем ребенке светло и ясно. Но это не значит, конечно, что человек ничего не чувствует. Может быть, ему даже хуже, чем тому, кто плачет, кто проживает свое горе. К тому же есть такое утверждение, что «война лечит неврозы». Это значит, что пока идет война, люди концентрируются на опасности, и гормоны не дают погрузиться в депрессию, заставляют действовать.

Что же будет потом? Какой может быть масштаб национальной травмы после случившегося?
– Это сложный вопрос. Сейчас люди повторяют, как мантру: «Победим, потом разберемся». Но чудовищная по масштабам и степени бесчеловечности резня 7 октября – то, с чем нам придется жить. Этот ужас мы должны уложить как-то в своем сознании, что непросто. Да, у евреев есть опыт проживания травмы, причем, к сожалению, очень обширный. Но даже с таким бэкграундом прожить травму будет непросто.

Профессионалы вообще используют такой термин, как национальная травма? Или травма всегда индивидуальная?
– Почему же, существует и национальная травма. Это когда группа людей, объединенная принадлежностью к одному народу, вместе переживает какое-то негативное событие. У еврейского народа много национальных травм – сейчас, безусловно, добавилась еще одна. С одной стороны, общность пережитого опыта помогает. Но болит у всех все равно по-разному. Каждому конкретному человеку посыл «болит у всех, а не только у тебя» не очень-то помогает. Все равно с травмой нужно работать, ситуация не может быть просто забыта.

Как нужно работать с травмой?
– Есть разные подходы, но большинство психологов сходятся во мнении, что в момент получения травмы или сразу после начинать терапию, будь то классическая терапия или какая-то еще, – преждевременно. Человеку слишком больно в этот момент. Есть понятие «кризисное вмешательство» – такому учат психологов экстренных служб, которые выезжают на место катастроф и работают с людьми, только что пережившими или еще переживающими ужас. В этой работе главное – просто быть рядом, обеспечивать то, что называется «включенным присутствием». Мы, можно сказать, следующая ступень. Мы работаем по протоколам EMDR, eye movement desensitization and reprocessing, то есть десенсибилизация и переработка движениями глаз.

Что это за метод терапии?
– Движения глаз активизируют участки мозга, которые отвечают за переработку информации. Каждый день в нашей жизни происходит много событий. Какие-то мы запоминаем лучше, какие-то хуже. Но в общем через две недели после события мы не очень четко можем вспомнить детали: когда это случилось и как. Но некоторые события – что-то, что связано с болью, страхом, каким-то обрывом – застревают в нашей памяти, делят жизнь на «до» и «после». Мы не можем избавиться от навязчивых мыслей, все время мысленно возвращаемся к этому событию, переживаем те же эмоции. Вот этот «узелочек» в памяти – это травма. И пока его не распутаешь, многие жизненные события будут цепляться за него. Мозг не может долго находиться в напряжении, а пока этот узелок не распутаешь – напряжение будет, и будут последствия напряжения. Психологи, которые распутывают эти узелочки – они работают с посттравматическими состояниями. Мы же сейчас работаем над тем, чтобы этот узелочек даже не завязался.

Протоколы EMDR рекомендованы многими государственными и медицинскими организациями, в том числе и израильскими. Я принадлежу к российской ассоциации EMDR, существует также израильская ассоциация, и они очень тесно связаны. Так что это официальная методика, но главное – это научно доказанная методика: есть много исследований, которые доказывают, что, допустим, три сеанса EMDR, проведенные в течение первых месяцев после получения травмы, в разы снижают вероятность возникновения посттравматического расстройства.

Что именно происходит на ваших сессиях?
– Если мы говорим о групповых сессиях, которые проходят в Zoom, то там есть ведущий, два психолога, отвечающие на вопросы в чате, и один технический работник – он включает музыку для релаксации, следит, чтобы у всех все работало. Ну и, собственно, участники. Таких групповых сессий у нас две в неделю, на них бывает по несколько десятков человек. Мы никогда не спрашиваем, с чем человек приходит – если он чувствует, что ему нужна помощь, мы ее просто даем.

В начале сессии мы вместе определяем, с чем работаем. Не проговариваем никаких историй: если человек хочет чем-то поделиться, он может написать в чате, но тему мы определяем как общую – работаем с тем, что сейчас происходит в Израиле. Ведущий рассказывает про метод, участники выбирают, с чем будут работать, и потом идет переработка. Во время переработки участники двигают глазами, это способствует снижению тревоги и включению естественных механизмов снятия стресса. Потом люди делятся ощущениями: что меняется, какие есть эмоции. Затем сет с движениями глаз повторяют.

Не возникает ли ситуаций, когда люди сравнивают свое горе с чужим? Например, кто-то пишет в чате, что потерял близкого человека, а у кого-то панические атаки из-за сирен. И кому-то собственные переживания кажутся важнее или, наоборот, ничтожнее других?
– Если бы у нас были очные сессии, мы бы обязательно развели по разным комнатам тех, кто потерял близких, и всех остальных. Но мы в зуме, и у ведущего есть два психолога в поддержке, чтобы все обсуждения личных историй шли в приватных пространствах. Да, мы, конечно же, очень не хотим навредить. У нас постоянные внутренние дискуссии по этому поводу. Статистика показывает, что 65–70% пациентов после таких групповых сеансов становится лучше, состояние 15% не меняется – и да, еще 15% может стать хуже. И мы очень сфокусированы на этих 15%, стараемся понять, кто эти люди, и предлагаем им индивидуальные сессии. Мы решили, что все наши групповые сессии бесплатны для всех участников. И есть довольно много участников, которые ходят постоянно, из раза в раз. И каждый может получить три индивидуальные бесплатные сессии с психологом.

Как родилась идея этого проекта? Сколько человек в нем участвуют?
– Костяк команды – восемь человек. Это психологи нашей ассоциации: частично мы в Израиле, частично в России, в других странах. Я лично 7 октября находилась дома в Тель-Авиве и вместе со всеми проживала это чувство ужаса и беспомощности. Возможность что-то делать в этих обстоятельствах представляется спасительной. Вот мы и начали делать. Тем более что у нас уже был опыт подобных проектов – мы делали один в 2020 году, когда начался ковид, в феврале 2022 года, когда началась война на Украине. Постепенно к нам присоединялись другие психологи – и сейчас в проекте волонтерят порядка 50 человек.

Насколько вы интегрированы в общеизраильскую систему психологической помощи?
– Мы работаем с русскоязычными израильтянами, частично – с англоязычными. Если к нам обращаются ивритоязычные пациенты, мы переадресуем их нашим коллегам из израильской ассоциации EMDR. Сейчас организация психологической помощи на национальном уровне выглядит в Израиле достаточно масштабной. В первые дни психологи работали только с родственниками погибших и захваченных, но сейчас ведомство национального страхования, «Битуах Леуми», объявило о программах бесплатной помощи для всех. Для репатриантов есть отдельные горячие линии психологической поддержки. И есть много волонтерских инициатив. Все делают все, что могут.

Есть надежда, что с такой поддержкой национальная травма будет проживаться легче?
– Да, конечно. Даже самые тяжелые события могут стать травмой, а могут не стать – многое зависит от того, что происходит после события. Профессиональная помощь, сплоченность – это критически важно. И в Израиле это все есть.