Выставка работ Яна Раухвергера в Третьяковской галерее

В Инженерном корпусе ГТГ открылась первая осенняя экспозиция. Представлена живопись и акварели нашего израильского художника Яна Раухвергера. Более двадцати лет художник живет и работает в Израиле.

Отправляться на выставку «Отражения» совершенно бессмысленно для тех, кто ждет потрясений от станковой живописи. Здесь нет ни страстного обличения социальной несправедливости, ни пафосных призывов к созданию нового общества. «Кипарисы в Эйн-Хароде», «Миринька и Мотинька», «Стол. Собака ушла», «Утро в Яффе»… Мир теперь уже израильского художника Раухвергера как-то даже нарочито уютен. Материализуемый на холсте восторг живописца могут вызвать и натюрморт, стихийно составленный на кухонном столе, и присутствие близких людей, и банальный пейзаж за окном.

Естественность тех скромных информационных поводов, что заставляют автора браться за кисть, — лейтмотив экспозиции, насчитывающей около сотни работ, созданных Раухвергером уже после отъезда из СССР. Конечно, их существует значительно больше, и в выставочном каталоге воспроизведены более ранние вещи и вариации на представленные темы. Но и того, что поместилось в одном из залов Инженерного корпуса, достаточно, чтобы в очередной раз отмахнуться от монотонного нытья арт-критиков — мол, живопись умерла. Тут ведь дело такое: если у тебя кризис, или образование непрофильное, или склад личности не позволяет адекватно реагировать на эмоциональные проявления современников, не стоит делать из этого обобщающих выводов. Живопись — не рассудок, а эмоция. В большинстве случаев позитивная; выставка Раухвергера — тому подтверждение.

Автор, чьи работы сегодня хранятся в музеях Тель-Авива и Рамат-Гана, во множестве частных коллекций Израиля и Америки, не питает иллюзий относительно своей известности на родине. Да и родины уж нет — нынешняя Россия все-таки не СССР, а художник вырос именно в Советском Союзе. Родился в 1942 году в Туркмении, куда семью эвакуировали из Харькова. После освобождения Украины перебрался с родителями в Киев; там во второй половине пятидесятых Ян поступил на живописное отделение художественной школы при Академии художеств. После армейской службы оказался в Москве и стал студентом Полиграфического института — по тем (да и теперешним) временам одного из лучших художественных вузов столицы. Тем не менее своим главным учителем Раухвергер считает Владимира Вейсберга — известного живописца, бывшего, в свою очередь, учеником Осмеркина и Машкова (вот она, отечественная культурная традиция). Вейсберг, состоявший в оттепельные времена в группе «Девять» и причисленный нынче к лагерю «другого искусства» в ранге звезды первой величины, с 1959 по 1984 год преподавал живопись в студии повышения квалификации Союза архитекторов. В результате — оказал заметное влияние на многих известных художников следующих поколений; возникло даже понятие «школа Вейсберга».

На Раухвергера, в отличие от некоторых других последователей Вейсберга, повлияли и многие другие школы. В его холстах узнается приверженность более ранней французской живописи, пластике фовистов — например Боннара. Что нисколько не умаляет собственных достижений: способности обходиться не только линией, но и пятном, нюансировками тона, интенсивности и одновременно гармоничности цвета. Выставка любопытна и тем, что, как всякая серьезная «импортная» экспозиция, уменьшает традиционную российскую неосведомленность в отношении мировой художественной ситуации. Десятки неведомых имен, встреченных в текстах каталога, позволяют убедиться, что изобразительная культура по-прежнему существует, а жизнь и в самом деле богаче наших представлений о ней.