Годовщина смерти Амедео Модильяни

24 января 1920 года, в Париже, в возрасте 35 лет скончался от туберкулеза Амедео Модильяни.

Уроженец Италии, родившийся в еврейской семье, едва сводивших концы с концами, Амедео своим рождением (12 июля 1884 года) угодил ровнешенько в тот момент, когда судебные исполнители явились забирать описанное имущество — мать, Евгения Гарсен, пришла в ужас, полагая такое совпадение дурным предзнаменованием для новорожденного: скверная примета подтвердилась — нужда и бедствия ходили за Амедео по пятам всю его недолгую жизнь. Тогда же, в детстве, начались и легочные недомогания, преследовавшие Модильяни с нежного возраста и сведшие его, в конце концов, в могилу.

Мать, обожающая сына, но от того не менее наблюдательная, рано заподозрила в мальчике художественный дар и сделала все возможное для того, чтобы он смог получить соответствующее образование: еще подростком в родном Ливорно он берет уроки у известного скульптора Г. Микели. Следующим этапом стала Флорентийская Академия Художеств, где Модильяни обучается рисунку, сразу обнаружив дар схватывать двумя-тремя скупыми линиями не только внешнюю форму, но и внутреннюю логику модели. Венецианская «Свободная школа обнаженной натуры» довершила образование, и в Париже, посещая Академию живописи Коларосси, Модильяни, в сущности, уже всего лишь оттачивал свои вполне зрелые возможности.

В то время, в первое десятилетие века, он был известен — да и то «в узких кругах» — скорее как скульптор, нежели как художник. Впрочем, его живописные работы, выставляемые в «Осеннем салоне» и в «Салоне независимых», привлекли к себе внимание знатоков уже тогда — очень уж своеобычны и ни на что не похожи были его полотна. Модильяни не играл в модные кубистические игры, у него не было потребности разлагать форму — сфера его интересов лежала в поисках гармонии и внутреннего смысла, отражая, таким образом, в значительной степени, состояние духа художника. Оттого его портреты были почти вызывающе психологичны и полны поэзии, не скатываясь, однако, в литературщину.

Правда, внутренний мир живописца, богатый и стройный, отнюдь не совпадал по звучанию, как это часто случается, с его бытовой жизнью: Париж начала века, с культом богемы, провоцировал эпатажный образ поведения и декларировал абсолютную свободу личности художника, доходящую до анархии, вплоть до полного отказа от нормального быта. Модильяни, зачастую полуголодный, скитался по своим нищим пристанищам, удовлетворяя потребность в постоянном напряжении нервов то гашишем, то алкоголем, что, само собой, подтачивало его и без того отнюдь не крепкое здоровье.

Когда он познакомился с Ахматовой, она, трезвая и проницательная, увидела в нем именно такую вызывающую безбытность — впрочем, ее это отнюдь не шокировало, поскольку прекрасно вписывалось в тогдашние представления о подобающем художнику пренебрежении к реальности. Начинающая поэтесса, в которой уже тогда можно было прозреть черты гениальности, и нищий художник, создающий божественные картины, прекрасно поладили — это знакомство подарило миру по меньшей мере 16 работ Модильяни, запечатлевших образ юной Анны Андреевны, и коротенькие, но поразительные по искренности и теплоте мемуары Ахматовой о встречах с Амедео.

Модильяни, ставший к закату своего недолгого земного пути вполне состоявшимся мастером и создавший богатое и наполненное собственное художественное пространство, так и не получил признания при жизни: его единственная персональная выставка 1917 года закончилась скандальным провалом, ни одна картина не была продана, а вернисаж прервался из-за «скандального содержания картин». Каким образом в Париже, где «ню» встречались на каждом углу, и никак не могли шокировать «художественную общественность», работы Модильяни до такой степени скандализовали публику, остается только гадать. Приходится предположить, что обнаженная натура, возникшая на полотнах художника, была слишком живой и слишком… соблазнительной.

Холодным январем 1920 года у Модильяни обострился давний легочный процесс, открылось кровохаркание, и он умер в больнице для бедных, поставив точку на своей короткой, незадачливой, мучительной земной жизни — и шагнув тем самым в бессмертие.