Константин Райкин представил в Чебоксарах пьесу "Контрабас"

Заключительным аккордом «Золотой Маски» в Чебоксарах стал «Контрабас» Константина Райкина. Спектакль, конечно, произвел на публику ошеломляющее впечатление, пишет газета "Советская Чувашия".

Один человек держит зал в напряжении два часа. Это не просто профессионализм — а супер, гиперпрофессионализм, что-то на грани невозможного… А за несколько часов до представления журналисты имели возможность пообщаться с гостем, что, поверьте, оставило не менее яркие впечатления, чем сам спектакль.

О спектакле рассказал его режиссер Константин Райкин: "Знакомство с творчеством Патрика Зюскинда началось с романа «Парфюмер». Был потрясен. Потом узнал, что в портфеле театра Вахтангова лежит пьеса этого автора. Знаете, существует производственный шпионаж. В общем, мне на ночь ее «утащили». Никто ничего так и не узнал. (Кстати, пьесу вахтанговцы так и не поставили). С молодым режиссером Еленой Невежиной (ученицей Фоменко) спектакль мы сделали за три месяца. Вышел впервые с ним шесть лет назад в день своего пятидесятилетия. Это, конечно, было безрассудство. В день рождения у человека обычно происходит энергетический спад, вообще желательно ничего не делать. Тем не менее, все прошло удачно. Путин был на премьере, и вообще, у спектакля оказалась очень счастливая биография. В Москве и даже в Америке (на что уж спектакль совсем не американский — там нет экшена) считается хорошим тоном посмотреть его. В Израиле был дважды с ним на гастролях, в Германии — на родине Патрика Зюскинда. Сам Зюскинд в театр не пришел, но написал мне записку: «Я знаю, что вы приехали и играете мой спектакль, но я не приду, я не могу…». Он дико застенчивый, затворник, как улитка. И никому не разрешает ставить эту пьесу. Очень странный и загадочный человек. Он блистательный парфюмер — иначе бы не смог так точно описать в своем «Das Parfum» мир запахов, технологию. Я, кстати, тоже увлекаюсь парфюмом (у Константина Аркадьевича — гигантская коллекция в несколько тысяч названий — авт.). И «Контрабас» он написал тоже с поразительным знанием дела. Он сам музыкант — был тапером в кафе. Своего героя — контрабасиста, конечно же, он списывал и с себя. Я решил, что мой контрабасист — будет евреем, как сам Зюскинд. Контрабасист-еврей — это совсем уж низко. То же самое, что еврей-дворник. Пьеса поставлена во многих театрах Европы. Но я един-ственный в мире актер, кто играет спектакль на большой сцене — на зал в тысячу и даже две тысячи человек. Все остальные играют на камерных сценах".