Алмазы в крови

Огромный пароход, плывущий в Англию в 1897 году, был роскошен – каюты первого класса напоминали дворцовые комнаты. В лучших апартаментах жил знаменитый миллионер Барни Барнато, пожизненный президент алмазной корпорации De Beers. Вместе с ним были его жена, камердинер, камеристка и две сиделки: миллионер страдал нервным расстройством и нуждался в постоянном присмотре. Вечером 13 июня Барнато выпил капли опия – ему нужно было успокоиться. Уснул как младенец, но под утро беспокойно заворочался и что-то забормотал. Сиделке показалось, что великий человек попросил почтеннейшую публику быть снисходительной.

Раньше его звали Барнетт Айзекс – он был евреем и прозябал в самом дрянном углу Ист-Энда, в насквозь прогнившем доме, где выбитые стекла были заткнуты старым тряпьем, а дворовый сортир сползал в выгребную яму. В викторианской Англии дискриминация евреев была относительно мягкой, но еврейская бедность была самой скверной, много хуже ирландской. Юный Айзекс с младых ногтей усвоил, что в жестоком, не знающем снисхождения мире единственным подспорьем являются крепкие кулаки, ясный ум и чувство юмора. Это был его единственный капитал, не считая кое-какого образования, полученного в бесплатной еврейской школе. С ним он и начал свой путь наверх, выбрав единственную дорогу, где нищему еврейскому подростку были рады. Барнетт Айзекс умел смешить людей, и у него был отличный хук левой. Он стал уличным клоуном, а заодно и боксером, взяв сценическое имя Барни Барнато.

Это уже была карьера – Барнетт мог стать старьевщиком, как его отец, или чистильщиком обуви. Теперь же у Барни появились деньги на подержанную пиджачную пару, ужин в трактире и даже на собственную комнату. Барни делил ее с братом, партнером по сцене. Они выступали в дешевых балаганах, где показывали бородатую женщину и сиамских близнецов, рассчитывая, что им будут платить всегда. И вдруг в 1873 году по Ист-Энду пошел слух, что на краю света, в Капской колонии в Африке, на берегу реки Оранжевой алмазы валяются прямо под ногами. Сперва в Капскую колонию отправился брат Барни, а потом уехал и он. Все свои сбережения по совету братца Барни Барнато вложил в товар – несколько ящиков дрянных сигар. Совет был дельный: на приисках богатели не старатели, а перекупщики и торговцы.

Городок, куда приехал Барнато, носил имя графа Кимберли, который в 1873 году от имени британской короны аннексировал месторождения алмазов у голландских колонистов. Это был гибрид ада, сказочной страны сокровищ и огромного вертепа разврата: тысячи грязных оборванцев копошились в огромной яме, промывая глину. Сохранить заработанное удавалось немногим. Блестящие камешки превращались в наличные, те быстро разлетались: авантюристам было нужно спиртное, немногочисленные в Кимберли девки и сигары. Грошовые сигары Барнато продавал с бешеной наценкой поштучно, как только сколотил состояние – стал постепенно скупать участки. Вскоре самые богатые участки в Кимберли принадлежали ему – таких фантастических карьер Англия еще не знала.

Точнее, почти не знала – партнер Барнато Сесиль Родс тоже поднялся с самых низов, хотя в остальном более несхожих людей было не найти. Нищий еврей Барнато и выходец из почтенной, хоть и небогатой семьи: отец Родса был сельским священником. Полузнайка – и первый ученик: Родс не поступил в Оксфорд лишь от бедности. Здоровяк – и мающийся разнообразными недугами страдалец: Родс погибал то от болезни сердца, то от чахотки, она-то и заставила его сменить английский климат на африканскую жару. Барнато был холериком, экспансивным, живым, веселым. Сумрачный интроверт Родс редко улыбался. Роднили их лишь хватка и деловое чутье: Родс появился в Капской колонии на два года раньше, его состояние лишь немногим уступало капиталам Барнато. Он так же, как и Барни, приехал к старшему брату, но вскоре тот погиб: ночью в палатке начался пожар, под койкой Герберта Родса стоял бочонок с ромом, и взрыв вышел таким, что хоронить было уже нечего. Но Сесиль Родс не пропал и один: он быстро освоился и понял, что в местных условиях даже небольшой начальный капитал дает огромные преимущества.

Родс, как и Барнато, начал скупать участки. Когда его капитал вырос, он сделал ставку на технику и стал приобретать паровые машины, устройства для откачки воды. Оба богатели, подминая мелких предпринимателей – рано или поздно их интересы должны были столкнуться. Барнато был богаче, к тому же постоянно был в Африке. Идеалист же Родс гнался за давней мечтой: разбогатев, он все-таки поступил в Оксфорд и в Африку наведывался время от времени, чтобы присмотреть за делами. Но дело повернулось так, что время, проведенное в Англии, оказалось его главным козырем. В Лондоне Родс познакомился с Натаниэлем Ротшильдом, и ему удалось увлечь своими планами всемогущего банкира. Ротшильд предоставил ему огромный кредит, теперь Родс мог бить Барни деньгами.

Между участками Барнато оставалось много разработок независимых старателей, и Родс начал их скупать. Он методично загонял Барнато в угол и в конце концов победил: в 1888 году предприятие Барнато присоединилось к основанной Родсом компании De Beers. На самом деле, Родс договорился с Барни по-доброму, не доводя дело до решающей схватки. Родс был умен и понимал, что серьезная борьба может похоронить обе компании. Вот почему Барни получил большой пакет акций, посты президента и губернатора всех владений De Beers.

Несколько лет назад в это не поверил бы никто, но теперь они стали друзьями: когда Родс уезжал в Англию, делами компании управлял Барни Барнато. У Барнато был и другой бизнес – когда на землях бурских республик нашли золото, он вложил большие деньги в рудники. Однако удача улыбалась ему не всегда: наведавшись в Англию, он попробовал играть на фондовой бирже и потерял большие деньги. Это его не разорило, он по-прежнему был фантастически богат. Но близким все чаще казалось, что с ним происходит что-то скверное: судорожная активность сменялась апатией, эйфория депрессией, порой он отвечал невпопад. Врачи диагностировали сильнейшее нервное истощение, грозившее перейти в психическое расстройство.

А Сесиль Родс будто сроднился со своими болезнями. Он привык к мысли, что жизнь – это случайность, которая в любую минуту может оборваться, и с годами, как казалось со стороны, только креп. Барнато же разрушал себя тяжким трудом, нервные перегрузки давались ему все хуже. Родсу придавало силы и служение идеалу – человек, всерьез сетующий на то, что не может присоединить к Британской империи звезды, не будет придавать особого значения колебаниям цен на акции, истощению рудников или постоянной головной боли. Корпорация De Beers была для него не самоцелью, а инструментом, он собирался расширить Британскую империю «от Каира до Кейптауна». А вот Барни Барнато жил своим бизнесом, и когда болезнь отступала, с ужасом представлял будущее – запертый в загородном доме, отстраненный от дел, несущий ахинею инвалид. Это казалось невыносимым.

В Англию он плыл на бриллиантовый юбилей королевы Виктории, вез с собой подарок – корзину алмазов. Какой это был бы сюжет: бывший уличный клоун, нищий еврей из Ист-Энда вручает драгоценности королеве! Но все вышло иначе: около Мадейры Барни Барнато прыгнул за борт. Плавал он великолепно, вот только сейчас не собирался этого делать. На пароходе спустили шлюпки, но спасти его матросы не успели – на борт подняли труп.

После его смерти Сесиль Родс по-прежнему заглядывался на звезды, присоединял новые земли и пользовался бешеной популярностью во всем мире. Так было до тех пор, пока затеянная с его участием бурская война не обернулась долгой, кровавой и покрывшей Англию позором бойней. Тут его славе пришел конец, но он еще жил, и это приносило ему немного радости. Покоритель звезд влюбился в авантюристку, та водила его за нос, история получилась шумная и стыдная. Умер Родс незаметно, не сказав ничего, что вошло бы в историю, пробормотав лишь: «Переверните меня». Вместе с ним и Барни Барнато закончилась многовековая эпоха строителей империй. Впереди был прозаический и жестокий ХХ век и совсем другие истории успеха.