Барон номер пять

Сын французского банкира, в Лондоне он женился на кокаиновой герцогине и стал любимчиком принца Уэльского. Потом барон де Мейер прославился как лучший фотограф журнала Vogue и работал с самой Коко Шанель.

Биография Адольфа Мейера похожа на захватывающий роман, но история умалчивает, что из рассказанного им самим правда, а что – плод воображения. По версии Мейера, его отец был банкиром и происходил из богатой еврейской семьи, благодаря чему Адольф имел возможность праздно проводить время, не думая о будущем. Впрочем, образование он все равно получил, хотя рассказывал об этом, не вдаваясь в детали: «Я несколько лет усердно учился в Дрездене».

Этот опыт Адольфу не пригодился: до 1895 года он путешествовал по Европе, пока не осел наконец в Лондоне. 27-летний мужчина отличался женственностью, свойственной не каждой даме, к тому же имел еврейское происхождение: комбинация в те времена максимально сомнительная. Но, несмотря на гремевшие в Европе дело Дрейфуса и суд над Оскаром Уайльдом, Мейер быстро познакомился с «правильными людьми» и стал любимчиком принца Уэльского Альберта Эдуарда. Тогда же он стал называть себя исключительно «бароном де Мейером».

Версии относительно титула у Адольфа были разные: сперва он говорил, что получил его от принца Саксонии, затем, забыв, настаивал, что унаследовал титул от деда по маминой линии. Вероятнее всего, приставку «де» Адольф попросту выдумал, полагая, что наличие титула вытащит его на самый верх «пищевой цепочки». Но вел себя Мейер, как истинный аристократ: рассуждал о театральных премьерах, изысканно шутил и коллекционировал картины. Ко всему прочему Адольф занимался фотографией, что еще больше возвышало его над простыми смертными.

На одной из вечеринок Мейер познакомился с итальянской аристократкой Ольгой Караччоло, крестной дочерью принца Уэльского. Тогда Ольга была еще «в драматичном браке» с князем Карло ди Бранкаччо, но через пару месяцев развелась, чтобы стать баронессой де Мейер. 25 июля 1899 года в церкви Святой Троицы на Слоан-стрит состоялась красивая церемония, о которой шептались на каждом углу: «Кокаиновая герцогиня и фотограф, которого женщины не волнуют – вот так парочка!» Мейер и сам не скрывал: их союз, «основанный на полном взаимопонимании и доверии, тем и хорош, что не может быть уничтожен угасанием страсти».

Сказать, что Мейер использовал жену, было бы несправедливо: они дополняли друг друга и были самой обсуждаемой парой в Европе начала XX века. Супруги то и дело устраивали балы, причем все наряды для Ольги придумывал именно Адольф: он интересовался модой и обладал прекрасным вкусом. Жена была и главной его музой, «обогнавшей» двух других фаворитов фотографа: танцовщика Вацлава Нижинского и «самую скандальную женщину Европы» маркизу Луизу Казати.

Супруги путешествовали по Европе и Азии, из поездок Адольф привозил десятки снимков, получавших высокие оценки критиков. Он одним из первых стал использовать автохром – первую в мире технологию цветной фотографии – и применять линзы, позволяющие брать в фокус только ближайший объект и размывать при этом задний фон. Эстет де Мейер избегал реализма, предпочитая «фотографировать эмоцию, а не оболочку». Он первым стал работать с искусственным светом и зеркалами, объясняя: «Даже определенным образом падающая тень может спасти снимок. Или убить его». В 1907 году фотографии Адольфа заинтересовали известного в те времена фотографа Алфреда Стиглица: тот разместил их в галерее Photo-Secession и не раз печатал в своем журнале Camera Work.

Смерть короля Эдуарда VII в 1910 году показала истинное отношение лондонского высшего света к чете де Мейер: сперва к ним просто стали относиться с меньшим радушием, а затем вообще окрестили немецкими шпионами. В 1916 году супруги уехали в США: во-первых, поступить так посоветовал их личный астролог, а во-вторых, Мейеру предложили работу в журнале Vogue, с которым он сотрудничал последние три года.

«Никогда еще одежда не выглядела так великолепно», – восхищались модные дизайнеры и косяком шли в Vogue, предлагая огромные деньги «хотя бы за пару снимков от Мейера». За шесть лет фотографу довелось поработать с известнейшими женщинами Америки тех лет: актрисой Глорией Свенсон, светской дамой Ритой Лидиг и другими. Подсвеченные и помещенные в кадр особым образом, они походили на древнегреческих богинь и вызывали у американок острое желание стать хотя бы отдаленно похожими на них. А владельцы магазинов одежды на Пятой авеню именно этого и хотели.

В 1922 году де Мейеры вернулись в Европу: Адольф, который по настоянию все того же астролога сменил имя на Гайен, получил заманчивое предложение от издательства Hearst Corporation. Работая главным фотографом Harper's Bazaar в Париже, он вновь снимал главных звезд эпохи, в том числе танцовщицу Жозефину Бейкер и владелиц собственных модных домов Жанну Ланвен и Коко Шанель. Адольфу нравилось быть востребованным, но порой в нем просыпалось сожаление относительно профессиональной карьеры. «Я предал искусство, с потрохами продав себя аудитории, которую волнуют лишь красивые платья», – писал он Стиглицу. Тот отвечал, что, по его мнению, Адольф «до фотопроституции пока не скатился».

А затем в жизни барона де Мейера началась череда несчастий. В 1931 году мир покинула его жена Ольга – по словам друзей семьи, ее сгубили «скандалы и наркотики». Спустя год Harper's Bazaar отказался от услуг Адольфа: к тому моменту его стиль морально устарел. В приступе бессильной злобы на себя самого, фотограф собственноручно уничтожил часть негативов.

В 1939 году он снова отправился в США, взяв с собой 17-летнего Эрнеста Фролиха, который был его личным шофером. Адольф поселился в доме на Голливудских холмах, где коротал последние годы за написанием мемуаров. Барон до последнего надеялся: он еще получит свою порцию славы, но умер зимой 1946-го в одиночестве и безвестности. Книга его воспоминаний так и не увидела свет, а большая часть негативов, которые сохранились, были уничтожены во время войны.