Боб Дилан

Гринич Вилледж, 1961: Боб Дилан на сцене Джердис Фолк Сити. Двадцатилетний Дилан еще не успел написать звуковую дорожку к шестидесятым годам, стать признанным пророком своего поколения, побывать в христианстве, а позже сблизиться с Любавичским хасидизмом. Но у него всегда сложные отношения со всеми авторитетами — например, с истэблишментом еврейства. "Тут я в Юте выучил одну иностранную песню", — гнусавит он в микрофон. Он бренчит по струнам, потом продолжает без всякого мотива: "Ха! Ва! Ха-Ва-На! Хава Нагила. Йоделейхо!" С характерным звуком немецкого йодля и завершающей россыпью губной гармоники, Дилан как бы подвел черту, вывел своего рода "эпитафию" исполнению еврейских народных песен такими фолк-исполнителями, как Теодор Байкель и Weavers, как части репертуара левого толка, этнического, для слушателей из рабочего класса. В этой насмешке было и некое предвидение: левые скоро перестанут напевать песни о любви и израильских солдатах. Дилан, с его природным чутьем ко всему подлинному, первым почуял новый звук. "Говорящий блюз Хава Нагилы" — "Talkin' Hava Negeilah Blues" — первый раз появляется в сборнике редких и неизданных вещей, выпущенном Bootleg Series — альбоме, который заполняет многие пробелы в истории музыкальной карьеры Дилана. Вплоть до конца 80-х гг., когда певец, эта сверкающая рок-звезда, совершал колебания между фундаменталистским христианством и иудаизмом хасидского толка. Последний период хорошо отражен в новой биографии, написанной Клинтоном Хейлином, "Дилан: забытые тени". Выпуск книги и диска был приурочен к 50-летнему юбилею Дилана в мае 1991 г. — подходящий случай, чтобы заново исследовать его отношения с еврейством с тех времен, когда он передразнивал мотив, выражающий квинтэссенцию чувств американских евреев.

Дилан, пусть даже только в ироническом ключе, принял участие — и спел — о глубочайшем духовном кризисе его поколения американских евреев: драматическая ситуация, связанная с движением борьбы за гражданские права, привлекательность и экзотичность исторической еврейской родины, волнующие духовные опыты Любавичского хасидизма.

Позже он обратился к христианству — так менялись его идеалы — и позже никогда не оглядывался назад и не отрекался — поскольку, подобно многим хасидам, он обрел Б-га через музыку.