Общество
Еврейский волкодав
Сумерки приносили Одессе налёты, убийства и ограбления...
Гармонист и арабистка
19.12.2003
В середине семидесятых Александр Окунь вступил в группу еврейских художников «Алеф». По его собственному признанию, из-за трусости: «Я испугался сказать «нет». Боялся, что меня сочтут трусом. Но, если честно, идеи создания группы я не разделял. Я полагал, что еврейского искусства не существует. И, надо сказать, с тех пор мое мнение не изменилось».
Именно этой теме Александр Окунь посвятил большую часть своего выступления. С помощью слайдов с работами израильских художников, скульпторов и архитекторов он попытался наглядно обосновать свою позицию. По словам Окуня, в израильском искусстве, как и в искусстве любой другой страны, присутствуют свои сюжетные традиции, свои цветовые гаммы, а также влияния, привнесенные из стран исхода художников. Но все это отнюдь не является свидетельством наличия собственно еврейского искусства.
Художник поведал зрителям занимательную историю о том, как в 1979 году, перед отъездом в Израиль, приобрел в Питере старинную тульскую гармонь. Позже он научился на ней играть и даже был приглашен вместе с ней в иерусалимский театр «Хан» на роль в спектакле «Чонкин». Так Александр Окунь стал первым в Израиле гармонистом.
На израильском русскоязычном телеканале «Израиль Плюс» Окунь вместе с Игорем Губерманом ведет развлекательную программу «На троих», построенную по принципу непринужденной беседы с гостями передачи.
По образованию Ксения журналист и востоковед, в совершенстве владеет арабским. Помимо телеканала «Израиль Плюс», работает в Международном институте изучения ближневосточной прессы. Ее аналитические статьи публикуются в израильских и российских газетах. В качестве эксперта по арабо-израильскому конфликту Ксению Светлову приглашали на российскую радиостанцию «Эхо Москвы».
Перед началом вечера с Ксенией Светловой побеседовал корреспондент Jewish.ru.
— Недавно телеканалу «Израиль Плюс» исполнился один год. Для телезрителя он ассоциируется, в том числе, и с именем Ксении Светловой. Тем не менее, о «дотелевизионной» поре вашей биографии практически ничего не известно…
— Все началось еще в Москве, когда я в 13 лет пошла на кружок журналистики при Доме пионеров. А в 14 лет я уехала с мамой в Израиль. С тех пор, с начала девяностых, живу в Иерусалиме. Там я закончила школу и позже поступила в Еврейский университет, где изучала журналистику и востоковедение, осуществив, тем самым, обе свои мечты. В особенности, это касается арабского языка, который всегда привлекал меня своей таинственностью. Конечно, в его изучении помогает знание иврита. С другой стороны, были и определенные трудности. Например, с произношением некоторых слов. В университете я закончила первую ступень по обоим направлениям и сейчас заканчиваю вторую — по востоковедению, специализация «Изучение исламских радикальных движений в Египте XX века». За время учебы я сменила огромное количество мест работы, причем с журналистикой или с востоковедением были связаны далеко не все. Одним из последних мест работы был Международный институт изучения ближневосточной прессы.
— Вы там заведовали русским отделом?
— Именно. Этот институт занимается переводом арабской прессы практически на все основные языки мира, в том числе на русский. Мы считаем, что очень важно ознакомить аудиторию с тем, что происходит в арабских СМИ, которые являются безумно интересной темой. Их влияние на арабский мир огромно, чему во многом способствовало появление спутниковых телеканалов. Освещение ими арабо-израильского конфликта и второй войны в Ираке отражает сегодняшнюю ситуацию в арабском мире. Мы переводим на русский материалы из газет, делаем выборки, пытаясь при этом сохранить некоторую нейтральность… Конечно, в арабских СМИ регулярно звучат «кровавые наветы на евреев» или обвинения в глобальном шпионаже. Но, с другой стороны, слышны и либеральные мнения, которые очень интересны. Такие материалы появляются и в Египте, и в Тунисе, и в Саудовской Аравии. Особенно после событий 11 сентября.
— Наверное, вам не раз делали комплименты по поводу вашего владения ивритом. Специалисты высоко оценивают и ваш арабский. Но как вам, уехавшей из России в довольно юном возрасте, удалось сохранить превосходный уровень в русском языке?
— Ну, уже не в столь юном — я приехала в Израиль четырнадцатилетней. То есть мне относительно повезло. Во-первых, в моей школе факультативно преподавали русский язык. Во-вторых, я никогда не прекращала читать на нем. И, конечно же, сохранить язык помогает вращение в русскоязычной среде. А с того момента, когда полтора года назад я начала писать в «Новостях недели», где веду постоянную колонку «Арабский мир за неделю», я и сама чувствую, что мой русский заметно улучшился. Длительное пребывание за границей, безусловно, сказывается, но я стараюсь…
— Если не ошибаюсь, вы стали единственной израильской журналисткой, сумевшей взять интервью у палестинского министра экономики Салама Файяда. Как вам это удалось?
— Да, было такое… Файяд целенаправленно отказывался встречаться с представителями СМИ. Но мои настойчивость и упрямство, которыми меня попрекали в детстве, сыграли добрую службу. Я работаю журналистом меньше двух лет и, не будучи знакомой со всеми этими политиками, решила звонить напрямую в канцелярию господина министра, чтобы получить разрешение на интервью традиционным способом. И звонила в течение двух–трех недель. В один прекрасный день я, видимо, так надоела секретарше, что она сказала: «Я не могу назначить тебе интервью с ним — он недолюбливает вас, журналистов. Но если ты так этого хочешь, он сейчас встречается с представителями Евросоюза в гостинице в Рамалле. Можешь приехать туда с оператором и спросить его напрямую»… Уже через 20 минут мы были там. Видимо, из-за присутствия европейцев он не смог отказать израильской журналистке в коротком интервью.
— Весной этого года вы непосредственно участвовали в иракской кампании, освещая ход проведения операции с борта американского авианосца. Журналистика, конечно, профессия особенная. И все же, чисто по-человечески, не страшно ли было вам тогда? И нет ли страха во время ваших поездок на территории?
— Нет, я не боюсь ездить на территории. Может, это такая рисковая черта характера, но там я чувствую себя в безопасности. Во-первых, я владею языком, и арабы совсем иначе относятся к людям, потрудившимся выучить их непростой язык. Ведь для них это не просто родной язык, но и святой язык Корана. Поэтому любой иностранец, который говорит по-арабски, вызывает у них большое уважение. Во-вторых, понимание местных реалий и того, как себя следует вести, тоже помогает. На территориях я чувствую себя как дома. Я там была много раз и знаю, что они думают, как они думают, как нужно одеваться, как нужно разговаривать. Иногда полезно вставить в беседу цитату из Корана. Они чувствуют, что у нас есть что-то общее, даже, несмотря на то, что я — израильская журналистка. Хотя знают об этом не всегда. Например, в страны, с которыми у Израиля нет дипломатических отношений (Бахрейн, например), я ездила по российскому паспорту. А поскольку периодически публикуюсь и в российских СМИ, у меня есть и российская пресс-карта. Именно через Бахрейн я отправилась в Ирак на американском авианосце. Признаюсь, я все же пережила там несколько беспокойных минут. В первый день войны наш корабль находился в тридцати километрах от берегов Ирака, и по радиосистеме корабля каждые пять минут сообщали о том, что воды, в которых мы находимся, заминированы. Всем находящимся на борту предписывалось надеть спасательные жилеты и собраться у столовой на случай, если всем нам придется отправиться к берегу вплавь. Это было не особенно приятно. Но, с другой стороны, это ведь наша работа. Журналисты должны находится в подобных местах, чтобы донести до аудитории объективную информацию о том, что происходит. На той войне это было нелегко.
— Вы сотрудничаете и со Вторым израильским телеканалом. Журналисты ивритоязычных израильских каналов — это братья и сестры по перу или все же конкуренты? И как складываются отношения между корифеями израильской тележурналистики и молодыми репортерами с «Израиль плюс»?
— Конечно, на первом этапе нам была необходима помощь израильтян, поскольку мы все новички в этом деле. И работа с такими мастерами, как звезда израильского востоковедения Йехуди Ари, является бесценным опытом. Сейчас все мы работаем в одной сфере, и здоровая конкуренция, естественно, подталкивает к совершенствованию. Наш канал небольшой и молодой. Не везде можем быть, не на всё хватает людей. Тогда мы прибегаем к помощи Второго канала. Но и к нам, как к лучше разбирающимся в своей специфике, обращаются за помощью. Так, к примеру, наш политический обозреватель Михаил Джагинов освещал для Второго канала последние события в Грузии, поскольку у них не нашлось эксперта в этом вопросе.
— Один из самых популярных вопросов живущим в России евреям — «Что значит для вас Израиль?». Я перефразирую его: скажите, Ксения, что значит для вас «Израиль Плюс»?
— «Израиль Плюс» — это моя первая серьезная журналистская работа. Освещение арабо-израильского конфликта и других связанных с арабским миром вопросов для русскоязычного зрителя — очень интересная и непростая задача. Наш зритель очень требователен, он разбирается в сегодняшних реалиях и требует четкой, свежей, новой, острой и актуальной информации, при этом не делая никаких скидок. Очень часто люди подходят ко мне на улице и продолжают дискуссию на тему прошедших в эфире материалов. Для меня канал «Израиль плюс» — это, в первую очередь, его зритель
Александр Фишман
