Любовь к Гердту

Не люблю я «Старый замок» — кисловатое винцо.
А люблю я старых Зямок, их походку и лицо.
«Старый замок» — где в нем крепость?
Градусов до десяти!..
Старый Зямка — это крепость, Зямок! — мать его ети.
(Давид Самойлов)

Зиновий Гердт родился 21 сентября 1916 года в городе Себеж Витебской губернии (ныне Псковская область) в семье мелкого коммерсанта Эфраима Храпиновича. Имя, данное будущему артисту при рождении, — Залман.

В 15 лет, окончив фабрично-заводское училище Московского электрозавода имени Куйбышева, Зяма пришёл работать в Метрострой слесарем-электриком. Играть начал в театре рабочей молодежи (ТРАМ) при заводском клубе. Первоначально Залман выступал под своей настоящей фамилией Храпинович. С 1937 года уже Зиновий Гердт становится актёром Театра кукол при Московском Доме пионеров.

Когда началась Великая Отечественная война, Зиновий Гердт ушёл добровольцем на фронт. Был командиром сапёрной роты в звании старшего лейтенанта. В феврале 1943 года под Белгородом Гердт получил тяжелое ранение. После одиннадцати операций врачи сохранили повреждённую ногу, которая с тех пор была на 8 сантиметров короче здоровой и вынуждала артиста сильно прихрамывать.

После окончания войны и вплоть до 1982 года Гердт работал в труппе Центрального Театра кукол под руководством С. В. Образцова. В 1983 году он поступил на службу в московский Театр им. Ермоловой.

С 1962 по 1966 годы Гердт вёл на телевидении передачу «Кинопанорама». Из-за сложностей с графиком артист ушёл из телепередачи, а его преемником стал Алексей Яковлевич Каплер.

В кинематограф Зиновий Ефимович (Эфраимович) вошел как актер дубляжа, закадрового текста, долгое время оставаясь «за ширмой», подобно кукольнику. Иногда Зиновий Гердт появлялся в фильмах в эпизодических ролях — в киноповести «Человек с планеты Земля» (первая эпизодическая роль актера), комедии «Семь нянек» (в роли Шамского), сказке «Город мастеров» (в роли художника).

Известный кинокритик Мирон Черненко, написавший книгу о роли евреев в советском кинематографе и об образе еврея на советском экране, пишет об открытом им явлении, которое кинокритик назвал «феноменом Геллера» (по имени актера Эммануила Геллера, наиболее полно этот феномен воплотившего): «Во многих и многих фильмах (по самым скромным подсчетам — не менее ста) с середины тридцатых годов и до конца восьмидесятых), где-то на обочине сюжета, в одном эпизоде или, в лучшем случае, в цепочке микро-эпизодов, пронизывающих этот сюжет, непременно обнаружится на экране “оживляющая” фигурка нелепого длинноносого человечка с грустными глазами и потешными жестами, живущего на грани гротеска и клоунады, изрекающего печальные и мудрые сентенции, дающего советы всем, кто его об этом просит, и тем, кто об этом просить не собирается. Одним словом, “Менахем Мендель” нашего времени, живое воплощение испуганного советского еврейства, задвинутого пятым пунктом на дальнюю периферию общественной жизни». Наряду с Геллером, Готлибом Ронинсоном, Ильей Рутбергом, Михаилом Светиным, Семеном Фарадой, Анатолием Равиковичем в этом «амплуа» засветился и Гердт: («Авдотья Павловна», реж. Александр Муратов, 1966; «Военно-полевой роман, реж. Петр Тодоровский, 1983).

Курьезно в этом свете выглядит и единственная, пожалуй, главная роль Гердта в кино — неудачливый иллюзионист и престидижитатор Виктор Михайлович Кукушкин в ленте Тодоровского «Фокусник» (1967). «Гердт играл в полном и даже подчеркнутом противоречии с той противоестественной этнической принадлежностью, которая была навязана ему сценарием. Не знаю, насколько сознательно это было сделано Тодоровским, но уж самим Гердтом это было проделано безусловно сознательно, и все жесты, интонации, гримасы, даже походка пожилого фокусника, весь специфический генотип его просто эманировал с экрана, каждым движением своим опровергая рисунок того классического маленького человечка из Достоевского и Чехова (Акакия Акакиевича или, на худой конец, Макара Девушкина), которого с таким тщанием и любовью выписывал Володин. И я позволил бы себе назвать эту роль одним из самых ярких и откровенных актов психологического сопротивления еврейского актера насильственной псевдонимизации, если можно сказать так, его облика, какой я знаю на протяжении всей истории советского кинематографа», — пишет Черненко.

Однако Гердт с лихвой отыгрался за судьбу «Фокусника», сыграв одну из коронных своих ролей — Михаила Самуэлевича Паниковского в печальной экранизации «Золотого теленка» Ильфа и Петрова (реж. Михаил Швейцер, 1968).

Зиновий Гердт сыграл в кино более ста ролей, среди которых Карл Сигизмундович из школьного фильма «Розыгрыш» Владимира Меньшова (1976), кладбищенский сторож из музыкальной комедии «Трое в лодке не считая собаки» Наума Бирмана (1981), человек в клетчатом пальто из комедии «Вас вызывает Таймыр» и сразу три роли в детском музыкальном фильме «Автомобиль, скрипка и собака Клякса».

Влюбленные в актера режиссеры порой специально сочиняли для Гердта хотя бы эпизод. Далеко не все роли были достойны этого великого актера, но то, что он со своей библейской печалью во взгляде облагораживал каждую из них, сомнения нет. И то, что он дважды сыграл бабелевского Арье-Лейба, шамеса из синагоги извозопромышленников — в фильмах «Искусство жить в Одессе» Георгия Юнгвальд-Хилькевича и «Биндюжник и король» Владимира Аленикова, кажется само собой разумеющимся.

Зиновий Гердт заслужил своей жизнью, своей работой всенародную любовь. Причем любили его не как актера или ведущего, а именно как человека. К Зиновию Гердту тянулись самые разные люди, с ним хотели общаться, дружить, его слушали.

Зиновий Гердт умер 18 ноября 1996 года, оставив нам неразгаданную загадку своего таланта, благодаря которому он мог превратить даже маленькую роль в страницу большого кино.

В Киеве на пересечении Прорезной и Крещатика стоит памятник Паниковскому. Как и следовало ожидать, «человек без паспорта» запечатлен в образе Гердта, исполнявшего эту роль в «Золотом теленке» Михаила Швейцера.