Страсти по Ивану

Танцы с Андреем Мироновым, ночи с Вознесенским, Ахмадулиной и Брик, дружба с Высоцким – в своих фильмах режиссер Иван Дыховичный снимал только то, что нравилось ему и его близким. Возможно, поэтому его фильмы вызывали непонимание у большинства зрителей. Вдохновленный Тарковским, он снимал не спеша, никогда не повторяя ни других, ни самого себя.

Он очень много работал, оставив при этом не очень большое количество своих режиссерских работ. Просто он никогда не спешил и не суетился, не штамповал и не тиражировал. Он не был коммерческим режиссером и, каждый раз экспериментируя, снимал то, что называется «другое кино». Будучи всегда востребованным, он был лишен пафоса и светскости, предпочитая модным тусовкам и мишурной жизни жизнь реальную. В ней он был столь же непредсказуем и энергичен, как и в творчестве. Энергия эта не угасла даже при диагностировании смертельного заболевания, наоборот, лишь усилилась, подгоняемая желанием успеть сделать задуманное – масштабную картину о последних днях Маяковского. Но появиться на экранах ленте уже было не суждено: выдающийся режиссер, актер, сценарист, телеведущий и просто талантливый человек Иван Дыховичный ушел из жизни 27 сентября 2009 года.

«Чёрный монах», «Красная серия», «Прорва», «Женская роль», «Музыка для декабря», «Незнакомое оружие, или Крестоносец-2», «Копейка», «Роковая война. Фотография бездны», «Вдох-выдох» и вышедший уже после смерти его последний фильм «Европа-Азия» – это полный список его полнометражных работ, некоторые из которых порой вызывали у части зрителей откровенное непонимание. Дыховичный относился к этому более чем спокойно, ведь снимал он не для всех. Снимал то, что нравилось ему и людям, близким по духу и разделяющим его мировоззрение, сформированное во многом средой, в которой он рос, и окружением, включавшим порой лучшие «образцы» мировой культуры.

Родился он 16 октября 1947 года в семье Владимира Абрамовича и Александры Иосифовны Дыховичных. Отец был известным драматургом и поэтом-песенником, творческий союз которого с Морисом Слободским вызывал неизменный восторг публики. Несмотря на отсутствие его фамилии в титрах популярного фильма Гайдая «Бриллиантовая рука», по утверждению Ивана Дыховичного, сценарий разрабатывался в том числе и его отцом. Что касается матери, то Александра Иосифовна была балериной и танцевала на сцене музыкального Театра имени Станиславского и Немировича-Данченко. «У мамы не сложилась карьера в театре, потому что она отказалась сотрудничать с органами в те страшные годы. И ее уволили из театра, несмотря на то, что она была замечательной солисткой», – вспоминал Дыховичный.

Несмотря на известность родителей, довольно просторную квартиру недалеко от Чистых прудов, дачу, а по слухам даже и автомобиль, балованным ребенком Иван не был. «Еще в детстве, когда мне было шесть лет, отец практически отдал меня в подмастерья к рабочим, которые строили дачу в Пахре. Те меня гоняли, как поганого кота, кормили кашей из своего котелка, а если я ронял ее на пол, то получал подзатыльник. К ужасу мамы, я изрезал себе все руки. Зато научился обращаться с рубанком и стамеской». Отец, по воспоминаниям Дыховичного, вообще был человек строгий и аскетичный. Возможно, во многом это и повлияло на характер и самостоятельность самого Ивана. Его детское увлечение боксом со временем перерастет в членство в московской сборной, а способствовала же этому ситуация, о которой он позже вспоминал так: «Однажды, когда мне было шесть лет, ко мне во дворе подошли люди, сказали, что я “жид”, и ударили меня о стенку. Я пришел к отцу заплаканный и рассказал об этом. А он мне сказал: “Ну что, я каждый раз буду с тобой во двор ходить, гонять их? Ты реши как-то сам этот вопрос”. Я пошел заниматься боксом. И у меня больше не было такой проблемы никогда в жизни».

Но бокс был отнюдь не единственным увлечением Ивана в юности, он вообще рос разносторонним человеком, а с возрастом круг интересов только расширялся. В зрелом возрасте он так и вообще сел за штурвал самолета. К 12 годам он освоил танцы в стиле рок-н-ролл. Причем учителем его был 18-летний Андрей Миронов, живший в том же дачном поселке писателей Пахра и испытывавший взаимную симпатию к сестре Дыховичного Галине. Что касается влюбленности самого Ивана, то чувство это было испытано им в девятилетнем возрасте: «Я влюбился в девочку Софу из балетного училища. Она пригласила меня на день рождения. Дело было зимой, в лютый мороз, а у меня из обуви были только ужасные школьные ботинки и очень красивые сандалии, которые мне родители привезли из Швеции. И я пошел на день рождения в сандалиях. Околел, конечно. Софа потом не стала балериной, пополнела и стала женой Петросяна». Бокс и влюбленные вздохи плохо сказывались на учебе. Более того, Иван сам всеми силами пытался убрать с себя «ярлык мальчика из интеллигентной семьи», а потому делал все, чтобы его школьный дневник полнился возмущенными записями педагогов, либо повествующими о сломанном носе какого-нибудь старшеклассника, либо призывающими родителей явиться в школу.

Переломным же и в сознании, да и в жизни для него стал 1963 год, когда умер отец. Неожиданно для всех еще вчера беззаботно живущий 15-летний Иван стал вдруг самостоятельным и ответственным. Готовясь к поступлению в Театральное училище им. Б. Щукина, а затем и учась в нем, Иван не только перешел на самообеспечение, но практически в одиночку содержал семью, берясь за любую работу днем и разгружая вагоны ночью. «Сначала картошка, капуста, потом переходили на бананы. Компанию составлял Саша Кайдановский, – вспоминал Дыховичный. – Мы с ним ночевали в мастерской у художника Лавинского, где он спал на антресолях, а я на какой-то лавочке, потом снимали одну комнату на Арбате. Ходили в кафе “Буратино”, молодежь употребляла портвейн, я всегда водку пил, воспитанный папой в правильном духе. Но с Кайдановским мы Шиллера вместе читали. У нас были большие интересы, чем сделать себе карьеру или заработать деньги».

Не менее увлекательно проходили и вечера в мастерской Никиты Антоновича Лавинского, отцом которого, как утверждается, был Владимир Маяковский. Там часто собирались многие интересные люди, к словам и суждениям которых прислушивался Дыховичный: Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина, Лиля Брик и многие другие известные люди, которые, по словам Дыховичного, «терпеть не могли никаких советских авторитетов»: «Для них абсолютным авторитетом было то, что висело на стенах – репродукции Леонардо да Винчи, Рафаэля, Кранаха. Там выпивали, но культурно, не до беспамятства. И споры, которые возникали там между людьми разных поколений, были одним из самых интересных занятий в нашей жизни». Вполне возможно, что именно эти споры, в которых Дыховичный, конечно же, участия не принимал, а лишь слушал, и легли в основу его мировоззрения. По крайней мере, уже тогда, в Щукинском училище, в отчетных спектаклях и выступлениях он играл отрывки Булгакова, выбирал для чтения Бунина, Мандельштама и Тарковского, в общем, выбирал совсем не тех, кого рекомендовали преподаватели. И именно тогда появился жизненный девиз Ивана Дыховичного, которому он будет следовать всегда: «Если можешь, не нагибайся, ищи свое и красивое – дом, дерево, улицу, женщину, что угодно».

После окончания Щукинского училища Дыховичный по приглашению Аркадия Райкина, который присутствовал на его выпускном спектакле и весьма высоко оценил его комедийный талант, переехал в Ленинград. Однако вскоре Дыховичный вернулся в Москву. Возможно, одну из причин раскрыли его воспоминания, что жил он там буквально впроголодь, так как вся зарплата уходила на гостиницу. В Москве он устроился на работу в Театр на Таганке, где познакомился и подружился с Владимиром Высоцким. Высоцкий даже три года жил в квартире Дыховичного вместе с Мариной Влади, пока строился их кооперативный дом. 

Началась же дружба, говорят, с того, что Высоцкий услышал исполняемые Дыховичным романсы на стихи любимых им поэтов Дениса Давыдова, Бориса Пастернака и Осипа Мандельштама и просто не смог пройти мимо. Дыховичный не раз сопровождал великого барда в поездках по стране, а иногда и выступал с романсами в совместных концертах. За десять лет, проведенных в Театре на Таганке, он сыграл Розенкранца в «Гамлете», Керенского в «Десяти днях, которые потрясли мир», Коровьева в «Мастере и Маргарите», Пушкина в спектакле «Товарищ, верь…».

Из театра он ушел в начале 80-х, а в 1982 году он окончил мастерскую режиссуры Эльдара Рязанова. Рязанов вспоминал, что Дыховичный не слишком-то прислушивался к его советам, так как «находился под влиянием Тарковского». Первая его полнометражная картина «Черный монах» вышла лишь через шесть лет, в 1988 году, но сразу же была отмечена призом за лучший дебют на Венецианском фестивале. Четыре года спустя вышла «Прорва», которую многие до сих пор считают главным фильмом Дыховичного, а затем с характерными для Дыховичного паузами последуют и остальные его картины. И паузы эти были обоснованы, ведь каждый его фильм – это штучная работа. Тот самый эксклюзив, в котором он никогда не повторял даже сам себя.