Закопанный в СССР талант

В тот год в Каннах все прочили победу Софи Лорен. Лишь Пабло Пикассо всё твердил ей: «Вы станете звездой!» Она ею стала, получив приз за лучшую женскую роль в фильме «Летят журавли». Сразу несколько режиссеров пригласили ее в Голливуд, но гэбисты «вернули» в СССР, где Хрущев был уверен, что сыграла она просто шлюху. «Возможно, мне надо было быть чуть смелее», – не раз после говорила актриса Татьяна Самойлова, в чьей карьере триумф в Каннах оказался последним.

В мае 58-го в Каннах шли горячие споры, кому же достанется главный приз кинофестиваля. Все претенденты были титулованными, и результат был непредсказуем. Но просмотр очередного фильма-номинанта расставил все точки над i. «Золотую пальмовую ветвь» получил фильм советского режиссера Михаила Калатозова «Летят журавли». Это был первый и, как выяснится позже, последний триумф советского полнометражного кинематографа на Каннском фестивале – больше главный приз советские фильмы никогда не получали.

Вместе с Калатозовым награду разделили известный советский оператор Сергей Урусевский и никому тогда не известная молодая актриса Татьяна Самойлова, сыгравшая в фильме главную героиню Веронику. И в подтверждение того, что при всей гениальности режиссерской и операторской работы успех фильма во многом зависел именно от Самойловой, ей были присуждены приз жюри «Апельсиновое дерево» и диплом «За лучшую женскую роль». Все эти награды многие прочили Софи Лорен за фильм «Любовь под вязами». Не сомневался в победе Татьяны Самойловой разве что великий художник Пабло Пикассо. Еще до премьеры фильма, вглядевшись в глаза советской актрисы, он сказал ей: «Уверен, после показа вашей картины Вы станете звездой».

Выразительные и чуть раскосые глаза в сочетании с пластичной и прекрасной фигурой делали образ Самойловой мгновенно узнаваемым. «Это у меня от мамы, польской еврейки», – говорила актриса, которой после Канн прочили покорение мирового кинематографа. Но где в 1958 году был мир, а где СССР – на все предложения из Голливуда ей пришлось ответить отказом, ведь согласие означало бы измену Родине. К сожалению, на Родине она оказалась никому не нужна даже после Канн – Никита Хрущев фильм «Летят журавли» раскритиковал в пух и прах и, никогда не скупясь на ругательства, обозвал главную героиню «шлюхой». Не может быть сомнений, что при ином режиме все было бы по-другому. Хотя сама Татьяна Самойлова позже обвиняла себя: «Возможно, мне надо было быть чуть смелее».

Татьяна Самойлова ушла из жизни три года назад, ровно в день своего 80-летия. Она родилась 4 мая 1934 года в Ленинграде, в семье знаменитого актера театра и кино Евгения Самойлова и его жены Зинаиды Левиной. Чуть позже семья Самойловых переехала в Москву, а Таню, с детства подверженную различным болезням, для общего укрепления здоровья отдали учиться в балетное училище при музыкальном театре Станиславского и Немировича-Данченко. Благодаря природной пластике у девочки все получалось настолько легко и непринужденно, что увидевшая однажды одно из ее выступлений Майя Плисецкая посоветовала ей перейти в училище при Большом театре, пообещав содействие.

Однако Таня уже давно приняла решение стать актрисой, о чем с детской непосредственностью однажды и заявила отцу: «Хочу сниматься в кино, как ты. И чтобы потом идти по улице и со всеми здороваться». Евгений Самойлов был и правда киногероем своего времени. Сниматься в фильмах он продолжал вплоть до конца жизни, но тогда, в 30–40-х, главная роль в самых популярных фильмах принадлежала ему. Выбор дочери был вполне закономерен, преемственность в профессии только приветствовалась. «В 1937-м мы переехали в Москву. Отец стал работать в Малом театре, потом уже, значительно позднее, перешел в Театр Маяковского, – вспоминала Татьяна Самойлова. – Так что меня с детства окружали актеры – папины друзья и знакомые. Я, по сути дела, выросла за кулисами театра».

В 1953 году Татьяна Самойлова поступила в Театральное училище им. Щукина, во время учебы в котором снялась в своем первом фильме – драме Владимира Каплуновского «Мексиканец», экранизации рассказа Джека Лондона. Ну а вскоре после окончания «Щуки», Татьяна была приглашена на роль Вероники в картине Михаила Калатозова «Летят журавли». Хотя, вообще-то, роль прочили известной в то время актрисе Елене Добронравовой, а Самойлова была приглашена просто на всякий случай. Но необычная и невероятно притягательная внешность Татьяны Евгеньевны понравилась режиссеру, и он утвердил ее. Вскоре после начала съемок актриса заболела туберкулезом – врачи требовали тут же прекратить работать и отправиться в больницу, но план, в том числе и кинематографический, в СССР всегда был важнее чьего-то здоровья. Почти каждый дубль для Самойловой на протяжении шести месяцев съемки сопровождался обезболивающими уколами.

В отличие от зрителей, после премьерных показов фильма критика встретила его весьма прохладно: никакого оправдания героине, изменившей ушедшему на фронт жениху, советская мораль принять не могла. Так что выход фильма в прокат, а уж тем более отправление его на Каннский фестиваль, иначе как чудом и не назовешь. Однако именно поэтому новость о полученной награде в Союзе была освещена более чем скромно – в заметке без названия и фотографий в «Известиях» не были упомянуты ни режиссер, ни автор сценария.

В Каннах же было все иначе. Как вспоминала сама Самойлова: «Во время конкурсного показа картины я сидела в ложе вместе с Сергеем Павловичем Урусевским. Мы вдвоем представляли “Летят журавли”: Михаил Константинович Калатозов хворал, незадолго до фестиваля у него случился сердечный приступ, и мы улетели без него. Поначалу во время просмотра в зале стояла тишина, никакой реакции... Мы напряглись. Во время сцены проводов Бориса на фронт раздались первые аплодисменты. Потом они вспыхивали уже постоянно: бомбежка, смерть Бориса, мои пробеги. В глазах членов жюри появились слезы, хотя им не положено проявлять свои чувства. Когда показ завершился, была долгая-долгая овация. Мы поднялись, кланялись. Потом был яркий свет, масса восторженных слов в наш адрес. Нас все время фотографировали, журналисты не давали выйти из зала. Интервью следовали одно за другим…»

Что и говорить – в Каннах Самойлова произвела настоящий фурор. Западные журналисты тут же окрестили ее «советской Брижит Бардо». Там же ей сразу предложили сыграть Анну Каренину вместе с Жераром Филиппом в голливудской постановке. Друзья и коллеги, сопровождавшие ее, призывали согласиться и остаться. «Но руководитель советской делегации возмутился, узнав о предложении, – вспоминала актриса, – “Что?! –кричал он. – Какой контракт, какой Жерар Филипп?! Вы – советское достояние. Потом, вы еще совсем молоды, у вас даже диплома нет”. Мне не только запретили вести какие бы то ни было разговоры с западными кинематографистами, но просто как бы взяли меня под надзор. Они обыскивали мои чемоданы прямо при мне, разрывали их – на предмет, нет ли там двойного дна, – перебирали одежду, все искали доказательства того, что я хочу остаться. Подключились, конечно, работники нашего посольства. Теперь меня одну не отпускали ни на шаг. Даже к Пабло Пикассо не разрешили съездить, а он хотел написать мой портрет. А ведь преодолей я тогда свой страх, пойди им наперекор, моя жизнь сложилась бы совсем иначе».

Партнер Самойловой по съемкам Алексей Баталов позже вспоминал, что через год после Канн прошла еще одна неофициальная церемония. По словам Баталова, ему позвонили и пригласили приехать в Дом кино, весьма туманно объяснив причину. «Я приехал. В зале пустовато и темновато. И какие-то люди такие, надзиратели. Какой-то странный зал. И Урусевский, Калатозов, Таня и я. Они сидят на сцене. Такой столик поставлен. Они сидят тоже в некотором сомнении. И так поглядывают вокруг, – рассказывал Баталов. –Открывается дверь, и входят, конечно, я в жизни не знал, но это был представитель посольства Франции и еще один человек, они поднимаются на сцену, говорят по-французски, их переводят. И они вручают специальную маленькую “Золотую ветвь” Тане как самой популярной актрисе и женщине во Франции. Но этого мало! Какая-то женщина, которая была с ними, сказала: “Все француженки вот такую черненькую полосочку наверх в глазах делают – это называется “Самойлова”».

Но самая популярная актриса во Франции оказалась абсолютно не востребована на Родине. Триумфально возвратившейся актрисе новые роли почти никто не предлагал. В 1959 году специально для нее Калатозов и Урусевский написали роль Тани в романтической драме «Неотправленное письмо». Потом было еще несколько проходных ролей, потом – перерыв на три года. Следующей звездной ролью, казалось, окрылившей Самойлову, была Анна Каренина в фильме Александра Зархи в 1967 году. Вновь успех и вновь ожидание новых ролей. Однако дальше были лишь небольшие роли, а с середины 70-х Татьяна Самойлова и вовсе исчезла с экрана.

Вспомнили о ней лишь в начале 90-х годов, после приглашения на 43-й Каннский кинофестиваль в качестве почетного гостя. В 1997 году Артур Зариковский снял о Татьяне Самойловой фильм «Трагическая пауза, или Татьянин день». Затем Самойлова мелькнула в эпизодах еще нескольких фильмов. В 2008-м она снялась в последней своей роли в фильме «Нирвана» у кинорежиссера Игоря Волошина, вспоминавшего о ней: «Она для меня супергерой. Как дети замирают при встрече с Бэтменом, так и мое сердце замерло при встрече с ней. Я понял, что в творческом смысле это несчастный человек, что она изголодалась по работе. Она приехала в Питер и сразу из поезда отправилась на площадку. Не работая, не снимаясь по тридцать лет, она делала все так, будто только вчера вышла из кадра. Видимо, она пережила несколько микроинсультов. Это влечет за собой определенные последствия – меняется пластика, человек начинает себя странно вести, немного выпадать из реальности. Но нужно было всего лишь включиться эмоционально – душевным участием в ее жизни».

А дальше были лишь многочисленные программы, создатели коих беспардонно копались в личной жизни актрисы – приглашали для этого многочисленных соседей, которых сама Самойлова даже не помнила, оплачивали билеты и сулили приличные суммы за участие в программе тех или иных людей. Многие друзья Татьяны Евгеньевны были «заманены» в такие программы под предлогом помочь больной актрисе – кто-то из них уходил прямо во время эфира, кто-то просто больше не соглашался на участие в подобных шоу.