Муза Пабло Пикассо

В 15 лет став музой скульптора Аристида Майоля, она обрела в его лице мощного покровителя. Это он спас ее из гестапо, куда она попала, тайно переправляя евреев из оккупированной нацистами Франции, это он завещал ей все состояние, которое она потратит на благотворительность. После войны Дина Верни станет музой Матисса и Пикассо, подружится с Ильей Кабаковым и Эрнстом Неизвестным и будет исполнять «Песни ГУЛАГа» в Париже.

Она родилась в музыкальной еврейской семье 25 января 1919 года в Кишиневе, аннексированном в то время Румынией. Со временем глава семейства, пианист Яков Айбиндер, перевез семью в Одессу, а затем им удалось эмигрировать в Париж. Яков быстро нашел работу и стал аккомпаниатором немого кино. Жена давала частные уроки музыки, а Дина ходила в школу, заметно опережая своих сверстниц в физическом развитии. В 14 лет она была уже зрелой красавицей, и друг отца, архитектор Жан-Клод Дондель, однажды заметил, что в ней есть черты, которые часто пишет и лепит престарелый скульптор Аристид Майоль. Впоследствии Дондель рассказал Майолю о юной деве, а тот тут же предложил ей стать его моделью. Родители совершенно не возражали: во-первых, возраст художника не давал повода для беспокойства и позволял отпускать дочь с легким сердцем, во-вторых, для отца это был способ стать своим в кругах парижской богемы. Да и десять франков за час, обещанные Майолем, были хорошим подспорьем семейному бюджету. Так 15-летняя Дина Айбиндер стала позировать престарелому мастеру.

Сначала Майоль работал молча и сосредоточенно, Дина же на первых порах все ерзала на стуле и тосковала, глядя в окно. Однажды, испросив разрешения петь во время работы, она затянула сначала какой-то популярный французский напев, а затем перешла на одесские песни. Мастер с удивлением узнал, что Дина превосходно владеет русским языком – оказалось, что дома в семье Айбиндер говорят исключительно по-русски. По воспоминаниям Дины, он назвал ее тогда воплощением образа русской крестьянки, она же ответила: «Я не русская, я еврейка». Но благодаря сохраненной родителями русской речи она, прожив всю жизнь во Франции, всегда четко и ясно выражала свои мысли по-русски и прославилась в Союзе, в первую очередь, как исполнительница блатного шансона.

Так от раза к разу они все больше узнавали друг о друге. Дина настолько привыкла, что во время работы Майоля пела, читала, даже делала уроки, облокотившись на сделанные специально для нее подставки. Тот же рисовал и лепил, иногда подолгу не имея сил оторвать взгляд от образа Дины, перед тем как взяться за карандаш. Этот образ менялся, ведь на его глазах она взрослела, превращалась в статную женщину, смуглую, с черными глазами и волосами, покрывавшими ее как шаль, когда она распускала волосы. Конечно, не обходилось без слухов, тем более когда появились обнаженные эскизы. Дина к тому времени училась в Сорбонне на химическом факультете и уже была женой начинающего кинооператора Саши Верни, который безумно ревновал ее к мастеру. Впрочем, как самого мастера ревновала к Дине его жена.

Сама же Дина впоследствии говорила: «Между нами было такое доверие, что позировать обнаженной предложила я сама. Мне было не трудно. Всё естественное тогда молодёжью приветствовалось. Я состояла в студенческом движении натуристов. Но представляю, что о нас с Майолем тогда болтали, какие сплетни распускали. Нет, у нас не было никакой физической близости. Но близость духовная – несомненно. Мы нескончаемо любовались друг другом».

Их взаимоотношения – это отдельная и большая история, ведь даже когда Майоль рисовал природу, ему творчески было необходимо присутствие Дины рядом. А она, понимая это, проводила с ним время даже на каникулах, в его летней резиденции в небольшом городке Бонюльсе недалеко от франко-испанской границы. Там во время прогулок мастер показал Дине только ему известные места и тропы, одна из которых была впоследствии названа «тропой Майоля». Когда началась Вторая мировая война и часть страны была оккупирована немецкими войсками, Майоль с Диной уехали на юг в Бонюльс. Там Дина вступила в ряды французского Сопротивления.

По вышеупомянутой «тропе Майоля» Дина переводила беженцев-евреев и антифашистов из оккупированной Франции в Испанию. Сотрудничала она и с марсельской подпольной группой американского журналиста Вариана Фрая, проведя этой тропой многих представителей творческой интеллигенции, среди которых были Дюшан, Артур Кестлер, Андре Бретон, Макс Эрнст, Отто Мейергоф, брат художника Джузеппе Модильяни и другие. Происходило это все втайне от Майоля. Однажды так вовсе он вызвал у нее ярость – она назвала его «ничтожеством и предателем» после того, как тот посетил выставку приближенного к Гитлеру скульптора Арно Брекера, организованную в парижском музее «Оранжери» нацистами. Майоль пытался оправдаться, говоря о том, что Брекер не бездарен, а главное, что он якобы чувствовал, что сделать так просто необходимо. И интуиция его не подвела. За связь с подпольем Верни уже задерживала вишистская полиция, но благодаря Майолю ей удалось тогда быстро выйти на свободу. В следующий раз она уже попала в гестапо. Обвинений было более чем достаточно, не считая даже главного – того, что она еврейка. В заключении она провела шесть мучительных месяцев. Освобождению же способствовало обращение Майоля к тому самому Брекеру, который привлек к спасению Дины самого шефа гестапо Мюллера.

Майоль погиб в 1944 году в автокатастрофе. На его машину упало дерево. Есть мнение, что это было преднамеренное убийство, ставшее одним из развернувшейся тогда во Франции «охоты на ведьм» в отношении подозреваемых в сотрудничестве с фашистами. Но до своей смерти он успел завещать Дине все свое бесценное художественное состояние. Выбора в наследнике у него даже не стояло, ведь он чувствовал, что смог привить ей не только любовь к живописи, но и воспитать тончайший художественный вкус. И вновь он не ошибся. На основе его работ в 1947 году Дина Верни открыла свою собственную галерею, ставшую первой галереей в Европе, работавшей под руководством женщины. На тот момент ей было всего 28 лет, а она уже была одной из богатейших женщин Франции. Верни начала занималась меценатством. К слову, еще в 30-х годах, выступая в ресторанах с русскими песнями, она обратила внимание на своего коллегу, гитариста Сержа Полякова. Увидев его картины, которые он рисовал в перерывах между концертами, именно Дина посоветовала Сержу заняться этим более серьёзно, а затем организовала выставку в созданной ею галерее, ставшую толчком к его восхождению.

С неиссякаемой энергией она продвигала и советское неофициальное искусство на Западе, познакомившись во время поездки в СССР с художниками-нонконформистами Ильей Кабаковым, Эрнстом Неизвестным, Оскаром Рабиным, Михаилом Шемякиным и рядом других. Приобретенные у них картины она выставляла во Франции, а затем и по всей Европе. В гостях в СССР она часто слышала авторские и блатные песни, которые производили на нее огромное впечатление. Вывезти с собой тексты она, конечно, не могла, потому заучивала их наизусть, выпустив по возвращении в Париж свой единственный альбом – «Песни ГУЛАГа». После этого в Союзе она была объявлена персоной нон грата.

В жизни Дины Верни было еще много свойственных ее неординарной личности моментов, интереснейших историй и знакомств, нашедших отражение в снятых о ней документальных фильмах. Но главным результатом своей жизни она считала создание в Париже музея Аристида Майоля. Для его размещения ей приглянулся особняк XVII века в историческом центре Парижа. Десятилетиями, методично тратя огромные деньги и даже продав свою коллекцию кукол (оцененную в 5 миллионов евро), Дина одну за другой выкупила в нем все квартиры, переоборудовав в музей. Торжественное открытие музея Майоля состоялось в 1995 году. Сама Дина умерла, не дожив до своего 90-летия несколько дней, 20 января 2009 года. Полувеком ранее она реализовала известный «проект Тюильри», передав во владение государству 20 авторских бронзовых скульптур Майоля. Восемнадцать из них установлены в парке напротив музея Лувр, и на большинстве из них она – муза Майоля, Дина Верни, последними словами которой стали: «Я ухожу к Майолю».