Женщины Башевиса-Зингера

«В молодости я мечтал о гареме, состоящем из юных дев, впоследствии мне грезился гарем из переводчиков. Окажись эти переводчики еще и женщинами, для меня это был бы просто рай на земле», — писал в автобиографии один из величайших еврейских писателей всех времен, нобелевский лауреат Исаак Башевис-Зингер.

Произведения Зингера действительно наполнены любовными страстями, однако и его личная жизнь была богата амурными похождениями. Спустя много лет после эмиграции из Польши в США, уже будучи известным писателем, Зингер окружил себя армией юных особ, которые переводили его сочинения с идиша (он писал только на этом языке) на английский. Многие из переводчиц не смогли устоять и перед мужским обаянием своего работодателя, несмотря на то что он был уже не молод.

Именно этой стороне биографии великого писателя посвящен новый израильский документальный фильм «Музы Исаака Башевиса-Зингера», снятый Шаулем Бетсером и Асафом Галаем, сообщает Ynet. «Зингер не соответствовал распространенному образу галутного еврея. Он был настоящим донжуаном, который обычно состоял в отношениях одновременно с тремя женщинами. С одной он вел серьезные разговоры, вторая была его любовницей, а третья — официальной женой, — отмечает Галай. — Однажды племянник Зингера, журналист, мечтавший стать писателем, спросил его, как можно добиться литературного успеха. Зингер ответил, что невозможно стать писателем, если у тебя нет любовницы, живущей в высотном доме, и если ты не думаешь о том, что тебе придется прыгать из окна. Только в такой ситуации появляются эмоции, необходимые для того, чтобы стать настоящим писателем».

Башевису-Зингеру действительно удалось создать вокруг себя «гарем», в котором его переводчицы были по совместительству его музами. Он нередко расспрашивал окружавших его женщин о самых интимных подробностях их жизни, а затем использовал их откровения в своих произведениях. «При этом писатель обращался со своими переводчицами довольно бесцеремонно, — отмечает Галай. — Платил он им весьма скупо и нередко “забывал” приглашать на презентации выходивших при их непосредственном участии книг. Большинство переводчиц были совсем молоденькими девушками, и никто из них не занимался переводом профессионально».

«Джоди Бибер, например, — продолжает Галай, — работала в отеле, где Зингер любил останавливаться. Она не имела никакого представления о работе переводчика художественной литературы. Однажды она подошла к Зингеру, чтобы попросить автограф. Писатель предложил ей встретиться и побеседовать, и в итоге она стала переводить его произведения на английский. Большинство его переводчиц принадлежали ко второму поколению еврейских эмигрантов».

Ивлин Тортон Бек познакомилась с Зингером в 1968 году, когда работала над диссертацией по литературоведению в Висконсинском университете в Мадисоне. Писатель приехал в это учебное заведение, чтобы прочесть цикл лекций. «Зингер пригласил меня к себе, хотел поговорить о творчестве Кафки, — вспоминает Ивлин. — Это приглашение меня немного напугало, поскольку он имел репутацию бабника, а я была на тот момент замужем. Зингер предложил мне стать его переводчицей. Мне сложно описывать сейчас свои ощущения, но тогда это прозвучало для меня так, будто он предложил стать его женой. Я была так взволнована, что согласилась не раздумывая. Мы много беседовали, Зингер часто приходил ко мне домой, поскольку его офис был тесным. После работы мы ходили на озеро и смотрели на птиц».

Впрочем, запутанные отношения Зингера с женщинами начались задолго до его переезда в Америку. В середине 1920-х в Варшаве он познакомился с Руней Шапиро, дочерью раввина и убежденной коммунисткой. Официальными узами они себя не связали, но спустя три года после знакомства у пары родился сын Исраэль, ставший впоследствии известным израильским журналистом (в ноябре прошлого года он скончался). Когда мальчику было пять лет, отец расстался с его матерью, а вскоре по приглашению своего старшего брата, писателя Исроэла-Иешуа Зингера, уехал в США. После нацистского вторжения в Польшу в 1939-м Исраэль вместе с матерью оказался в Советском Союзе. Поскольку отец не смог или не захотел перевезти свою бывшую жену с сыном в Америку, Руня и Исраэль перебрались в подмандатную Палестину. Отец и сын, взявший себе гебраизированную фамилию Замир, снова встретились в Нью-Йорке лишь спустя 20 лет после разлуки.

«В детстве я и не знала, что мой дед — известный писатель, — признается Мейрав Хен, дочь Исраэля Замира и внучка Зингера. — От бабушки я слышала только, что он уехал к брату в Америку и обещал посылать им деньги, но обещания своего не сдержал. Бабушка злилась на него из-за этого, но всегда восхищалась его книгами».

Башевис-Зингер никогда не страдал от отсутствия женского внимания. В 1980-х годах популярный женский журнал McCall's включил писателя в десятку «самых сексуальных мужчин Америки». «Этот человек обладает столь мощной энергетикой, что способен запустить ракету на Луну», — писали о нем составители рейтинга.

Официальная жена Зингера, Альма Вассерман, по словам авторов фильма, служила для него надежной опорой и хранительницей домашнего очага. «Чтобы выйти замуж за Зингера, Альма оставила свою предыдущую семью и троих детей, — рассказывает Бетсер. — Она была в курсе его любовных похождений и готова была мириться с ними». Драматург Леа Наполин, написавшая на сюжет рассказа Зингера «Йентл» пьесу и киносценарий, добавляет, что писатель относился к своей жене без должного уважения и постоянно ее третировал: «Альма была очень приятной женщиной, но Зингер относился к ней как к своей прислуге и совершенно не скрывал от нее своих романов».

Мейрав Хен считает, однако, что ее дед не был бабником в привычном понимании этого слова. «Его мать была очень мудрой, и Зингер искал ее черты в каждой женщине, с которой его сводила судьба, — говорит она. — Ему нравились женщины амбициозные и уверенные в себе, но при этом готовые самоотверженно заботиться о нем».