Главный врун Голливуда

Он выдавал себя за графа и деспотично издевался над актёрами на съемках и над жёнами в кровати. Но голливудские продюсеры всё равно верили в его гений и выдавали миллионы на его игры. Он же придумывал всё новые мифы. Правда о режиссере Эрихе фон Штрогейме раскрылась лишь после его смерти.

В 1966 году бельгийский журналист Деннис Марион раскопал, что великий американский и европейский режиссер и актер Эрих Освальд Ханс Карл Мария Штрогейм фон Норденвальд был вовсе не австрийским графом, как все думали, а сыном шляпного фабриканта из Вены. Штрогейм наверняка бы придумал, как ответить на это сенсационное разоблачение с таким достоинством, что все поверившие сгорели бы со стыда, но к тому моменту он уже девять лет как лежал в могиле.

Эрих Освальд Штрогейм родился 22 сентября 1885 года и был первенцем в семье еврея-коммерсанта Бенно Штрогейма и его жены Йоханне Бонди. Бенно держал в Вене магазин-мастерскую соломенных и фетровых шляп и мечтал, чтобы сыновья – Эрих и Бруно – продолжили его дело. Но Бруно еле-еле спасся от суда за непреднамеренное убийство, и его репутация восстановлению не подлежала, а Эриху коммерция была до тошноты неинтересна. Эрих горел мечтой – стать военным. Он с детства ходил к резиденции австрийских Габсбургов, чтобы наблюдать за идеальным порядком военной охраны.

Эрих с горем пополам отучился всё же в Коммерческой академии в Граце, но в 1906 году все-таки попытался пробиться на военную службу. Хлипкого и низкорослого парня комиссия к службе не рекомендовала: «На данный момент негоден, слаб, не призывать». Это не помешало Штрогейму устроиться в Первый королевский и императорский учебный полк на правах вольноопределяющегося. Впрочем, пробыл он там недолго, но всю последующую жизнь утверждал, что на родине он был действующим военным и участвовал в кровопролитных боях.

Штрогейм всегда стеснялся своего происхождения – он не хотел быть сыном пусть и преуспевающего, но торгаша. Поэтому он говорил всем подряд, что является «отпрыском графа и баронессы». И он упорно стремился принадлежать высшему свету – посещал оперу, заводил полезные знакомства и пытался надышаться воздухом венской «золотой эпохи». Последним шагом на пути к «белой кости» стал переезд в США, случившийся в ноябре 1909 года. Офицеру иммиграционной службы нищий австрияк на ломаном английском рассказал, что он – граф, на ходу придумал многосложное имя и с достоинством шагнул на большую землю.

Первое время в Америке новоиспеченный «фон Штрогейм» прозябал. Потом устроился упаковщиком подарков, затем было еще множество столь же непрестижных и неприбыльных занятий. Сам Штрогейм утверждал, что он отслужил четыре года в американской армии, но на самом деле он попал в национальную гвардию Нью-Йорка, да и то всего на пару месяцев.

Опереться Штрогейму в Америке было не на кого, но он держал аристократическую марку – как минимум в поведении. А раз ничего, кроме красивого вымысла, у него не получалось, то он решил использовать свой фантазийный талант и попробовать себя в писательстве. Рассказы вышли действительно интересными и принесли Штрогейму новые знакомства.

В 1914-м он уже был в Голливуде и затесался среди актеров. Сначала Штрогейма даже в титры не ставили, но потом он дорос и до них – первой картиной с его именем в титрах стала мелодрама «Старый Гейдельберг», снятая в 1915 году режиссером Джоном Эмерсоном. К слову, Штрогейм хвастался, что параллельно участвовал в качестве каскадера в съемках эпической драмы «Рождение нации» режиссера Дэвида Гриффита и даже сломал там два ребра, но это не так: у этого режиссера Штрогейму доставались совсем небольшие роли и позже по времени.

После окончания Первой мировой войны антипатия к Германии никуда не ушла, и это было Эриху Штрогейму очень даже на руку – ему прекрасно удавались роли немецких военных мерзавцев. Он так натурально их изображал, что публика ненавидела и его героев, и его самого. Когда же гротескные немецкие вояки перестали интересовать зрителя, Штрогейм переключился на сатирические образы, но тоже армейские.

В 1919 году он выпустил свой первый фильм – «Слепые мужья», в котором был и режиссером, и автором сценария, и продюсером, и одним из главных актеров. Он по традиции играл немецкого лейтенанта. Картина имела оглушительный успех – Штрогейму наконец-то повезло! В нем раскрылся редкий талант – делать экранное реалистичным. Ведь в то время и актеры, и режиссеры мало времени уделяли мелочам, а Штрогейм старался изображать все максимально реалистично – чтобы в кино было всё, как в жизни. А снятый им новый фильм «Глупые жены» стал первым голливудским проектом с бюджетом в миллион долларов – во всяком случае, так утверждала реклама студии Universal.

Как на площадке, так и в жизни Эрих был деспотичен. Свою первую супругу в период безденежья он поколачивал чуть ли не с первого дня брака, да и с другими двумя вел себя не лучше. В отношении актеров Штрогейм тоже был безжалостен. Вот как описывает «систему» Штрогейма оператор Джеймс Вонг Хау: «Как-то раз фон Штрогейм давал указания Терри Рэю и пытался добиться от него истерического выражения лица, но у актера ничего не получалось. Промучившись несколько часов, фон Штрогейм подозвал заведующего реквизитом и спросил:
– Найдутся ли у вас нитки двенадцать футов длиной?
Ему принесли катушку, Штрогейм отвел Терри Рэя за декорации и сказал:
– Спускай штаны.
Терри снял штаны, и фон Штрогейм обвязал ниткой его член и пропустил ее через штанину. Потом он поставил Терри перед камерой и приказал:
– Мотор!
Когда ему понадобилось то самое выражение лица, он просто дернул за веревочку!» Актеры всё это терпели – авторитет талантливого Штрогейма был космическим.

С 1923 по 1928 годы Штрогейм отснял еще пять мощных фильмов с одной общей проблемой – невероятно раздутым бюджетом. Если в кадре по сценарию должна была быть красная икра, Штрогейм не давал заменять ее на малиновое варенье. Однажды, дойдя почти до исступления, он потребовал одеть исполнителей военных ролей в настоящее солдатское нательное белье, хотя под формой его не было видно. «Зрители всегда чувствуют, настоящие вещи в кадре или фальшивые», – объяснял он, требуя тонны дорогостоящего реквизита и декораций. Вторым недостатком Штрогейма была привычка снимать катастрофически много материала, который по причине гениальности было крайне сложно резать. Продюсеры требовали сократить хронометраж в три, а то и четыре раза, что выводило режиссера из себя.

В 1923 году на экраны вышла «Карусель», которую начинал снимать Штрогейм. За месяц работы он отснял почти 250 метров пленки с 271 сценой и потратил $220 тысяч – немалую сумму по тем временам. И снял при этом только половину фильма! По решению Ирвинга Тальберга, тогда еще продюсера Universal, картину передали более экономному режиссеру – Руперту Джулиани, и тот оставил в финальной версии меньше десятой части уже готового материала. К счастью, сам Штрогейм не играл в этой картине, что позволило его безболезненно убрать. Он тогда в ответ гордо разорвал отношения со многими.

Серьезный раздрай между Штрогеймом и студией Metro-Goldwyn-Mayer, в которую он перешел снимать, случился во время производства картины «Алчность», вышедшей в 1924 году. В рабочем варианте она шла около десяти часов, и после многократных сокращений из 42 катушек осталось всего десять – на два с половиной часа просмотра. Финальную версию Штрогейм отказывался называть своей – слишком уж много было вырезано.

«Когда я приступал к работе, у студии Goldwyn был девиз: “Главное – это автор и сценарий”. Мне дали полную свободу, чтобы я снял фильм, который бы понравился. Но как только Goldwyn превратилась в Metro-Goldwyn-Mayer и главным ее менеджером был назначен Ирвинг Тальберг, студии стало наплевать на то, чего хотел автор, я или прежняя компания», – сообщал Штрогейм в одном из своих писем. Он, конечно, немного лукавил – по изначальной договоренности отснять надо было не более 250 метров, а получилось – за километр.

Но Штрогейм жаловался, что за два минувших года заложил и дом, и машину – всё ради того, что иметь возможность бесплатно работать над этим фильмом. Он признавался, что ему не заплатили ни за сценарий, ни за монтаж картины, а только за съемки. «Я понимал, что “Алчность” – мой шедевр. От этого памятника реализму выиграю не только я, но и студия. И только 12 человек смогли увидеть картину на 42 бобинах! Остальные негативы были сожжены, чтобы выручить 43 цента за содержащееся в них серебро. В результате фильм получился неудачным, если говорить о кассовых сборах, поскольку Metro-Goldwyn-Mayer не позаботилась должным образом о рекламе. Им было проще списать его как убыточный, чтобы уйти от налога на прибыль», – вспоминал Штрогейм.

Следующий снятый им фильм под названием «Веселая вдова» стал эффектным ответом на все претензии и нападки на него. Сборы за картину, которую, впрочем, тоже пришлось сокращать, составили полтора миллиона долларов – в два с половиной раза больше бюджета. После этого фильма Штрогейм гордо хлопнул дверью и перешел из студии Metro-Goldwyn-Mayer к конкурентам – Paramount, сняв для них немую драму «Свадебный марш» с бюджетом в 1,2 миллиона долларов, но сборами всего в миллион. Ни аудитория, ни критики работу не оценили – ведь начиналась эпоха звуковых фильмов. И хотя Штрогейм щедро использовал в своих картинах аудиоэффекты, его в целом «немой» язык был уже никому не нужен. Он отснял еще две картины и наконец-то решил наступить на горло своим режиссерским амбициям, окончательно перейдя в актерский цех.

В 1935 году Эрих фон Штрогейм оставил Штаты – он переехал во Францию и продолжил свою актерскую карьеру там, играя на одной площадке с Жаном Габеном, Альбером Прежаном и Марией Монтес. В Европе он продолжал изображать все того же немецкого аристократа – строгого, подтянутого, с плотно сжатыми губами и намечающейся лысиной. Этому образу не мешал тот факт, что по-немецки он говорил с жутким австрийским выговором. Впрочем, на всех языках он говорил с сильным акцентом: в его английском была немецкая жесткость, а по-французски он изъяснялся с английским выговором. Как писал режиссер Жан Ренуар, снявший Штрогейма в драме «Великая иллюзия», тот «едва ли говорил на немецком и заучивал свои роли, как школьник учит иностранный язык».

Во время Второй мировой войны Штрогейм перебрался обратно в Штаты и, вероятно, поэтому и спасся от нацистов: их бы его рассказы о немецком происхождении не ввели в заблуждение, и его еврейство вылезло бы мигом. После окончания войны Штрогейм вернулся в Европу, но регулярно ездил на съемки в США. В частности, он продуктивно работал с режиссером Билли Уайлдером, который снял его в «Бульваре Сансет» и обеспечил номинацию на «Оскар».

«В Голливуде ты настолько хорош, насколько хороша твоя последняя картина», – сказал однажды Эрих фон Штрогейм. Его последней актерской работой стала французская драма «Мадонна спальных вагонов», мало запомнившаяся зрителю. И 12 мая 1957 года Эриха не стало. А в 1979-м о самом Штрогейме сняли документальный фильм «Человек, которого вы любили ненавидеть». В этом фильме мифы и рассказы легендарного мастера перемежаются достоверными фактами. Всё как в его бурной и неоднозначной жизни.