Еврейский Пруст

Он – единственный израильский писатель, чьим именем названа улица во Франции. Его сравнивают с Прустом и Джойсом, однако в родной стране Давид Шахар по-прежнему остается непризнанным гением.

Давид Шахар родился в 1926 году. Иерусалимец в пятом поколении, он происходил из семьи, чьи предки со стороны матери прибыли на Святую землю в XIX веке из Российской империи, предки со стороны отца – из Венгрии. Родители Давида – люди светские и образованные – разошлись, когда он был подростком. И мальчик с улицы Пророков переехал в ультрарелигиозный квартал Меа-Шеарим, где поселился у бабушки.

Шахар закончил светскую среднюю школу Бейт-ха-Керем, затем учился в Еврейском университете, где изучал психологию и ивритскую литературу. С началом Войны за независимость Шахар пошел в армию и быстро дослужился до командира боевой части. Впоследствии он был офицером службы образования ЦАХАЛа, участвовал в боях во время Суэцкого кризиса 1956 года и в Шестидневной войне 1967 года.

Первые рассказы Шахар начал публиковать в начале 1950-х годов. Чаще всего это были истории иерусалимских семей из старых кварталов города. Он описывал сложные отношения между поколениями, конфликты, рождающиеся в столкновении древних традиций с современностью. В детстве Шахар переживал подобные коллизии ежедневно: выходя из дома бабушки в Меа-Шеарим, он надевал кипу, а как только подходил к школе, прятал ее глубоко в карман. Как утверждал писатель, именно жизнь между двумя противоречивыми мирами заставила его мыслить критически, научила писать.

Детство и юность Шахара пришлись на годы Британского мандата в Палестине – времена арабских восстаний, кровавых погромов и ответного насилия со стороны еврейских подпольных организаций. Проза Шахара уходит корнями в это время. Начиная с первого напечатанного рассказа «О снах», Иерусалим 1930-х годов становится ареной, где разыгрываются судьбы героев писателя.

В 1969 году был опубликован роман Шахара «Лето на улице Пророков», ставший первым в ряду многотомной эпопеи «Чертог разбитых сосудов», над которой писатель работал на протяжении 25 последующих лет. В этой серии романов для автора было предельно важно воссоздать единство мира, которым был Иерусалим его детства. Единство, распавшееся после 1948 года на израильскую и иорданскую зоны.

Воссоединение 1967 года не изгладило внутреннюю трагедию писателя. Поэтому он погружается в пространство довоенного Иерусалима, чтобы совершить «тикун», «исправление». Разделение Иерусалима принимает масштаб вселенской катастрофы, справиться с которой может лишь память, склеивающая из запахов, образов, пейзажей и звуков навсегда потерянный город.

Иерусалим Шахара не принадлежит ни небу, ни земле, он вырван из привычного течения времени. В «Лете на улице Пророков», в «Путешествии в Ур Халдейский» и других романах «Чертога» Шахар «освобождает» Иерусалим от его реальности с колючими проволоками и разделительной зоной. Вместо этого он позволяет своей памяти, детским воспоминаниям, библейским отсылкам и каббалистической мистике сплести Иерусалим – там властвует не линейное время истории, а субъективное время автора.

По словам Шахара, такой подход напоминает «взгляд арестанта, вышедшего на улицу после долгих лет заключения и видящего, что улица, оставаясь такой же, какой была из года в год, пребывает уже в ином времени, а потому принадлежит иному миру». Стремление Шахара воссоздать в своих произведениях утраченное время и заставило критиков назвать его израильским Прустом, а его восьмитомник «Чертог разбитых сосудов» сравнивать семичастным циклом Пруста «В поисках утраченного времени».

В 1960-х годах Давид Шахар часто посещал родину Марселя Пруста и выучил французский. Первоначально это было связано с тем, что в Сорбонне докторскую диссертацию защищала жена писателя – историк и медиевист Шуламит Вайншток. Затем же Шахар просто приезжал во Францию для переговоров об издании его книг на французском языке.

Больше всего писатель любил останавливаться в Бретани, где жила его подруга и переводчик Мадлен Неж. Во многом благодаря ей Шахар стал признанным автором во Франции и оказался встроенным в контекст европейской, а не израильской литературы. С 1978 года во Франции начали выходить первые тома «Чертога разбитых сосудов». Вместе с этим на литературной карте писателя, помимо Иерусалима, появилось новое пространство – Бретань. Там герои Шахара находили убежище от разочарований в любви и вере.

Французские критики превозносили писателя. Редактор литературного раздела Le Monde Жаклин Фиати писала, что «Давид Шахар – это имя, которое должен знать каждый образованный француз, имя, стоящее в одном ряду с Прустом, Достоевским и Фолкнером». Шахара часто сравнивали не только с Прустом, но и с Джеймсом Джойсом, говоря, что он сделал для Иерусалима то же самое, что Джойс для Дублина – увековечил город на литературной карте мира. В США произведения Шахара высоко ставил лауреат Нобелевской премии по литературе Сол Беллоу, а американские газеты сопоставляли романы серии «Чертог разбитых сосудов» с тетралогией британца Лоренса Даррелла «Александрийский квартет».

На родине к творчеству Шахара относились с куда большей сдержанностью. Во многом из-за того, что писатель принципиально отказывался примыкать к какому-либо политическому лагерю в Израиле. В одном из интервью Шахар заявил, что «все общественно-политические организации, все партии в нашей стране и в других странах, основаны на одной бездонной лжи. Вероятно, они могут бороться с внешним злом. Но они никогда не смогут принести добро».

Подобные высказывания сделали литератора «гадким утенком» – и для руководства страны, и для многих интеллектуалов. C одинаковой резкостью Шахар критиковал как ультраортодоксов, так и кибуцников. Сам он не раз выражал довольство ролью постороннего в ивритской словесности. Друзьям Шахар любил рассказывать анекдот о французском писателе, которого во время визита в Израиль спросили, читал ли он местных авторов. Тот ответил, что никогда не читал израильской литературы, знает лишь имя Давида Шахара – французского писателя, который пишет об «Иерусалиме и евреях».

Несмотря на непростые отношения с израильским истеблишментом, начиная с 1973 года Давид Шахар возглавлял Ассоциацию ивритских писателей и стал лауреатом престижных литературных премий Израиля, среди которых премия Бялика, премия Агнона и премия премьер-министра страны. Во Франции в 1981 году писатель удостоился премии Медичи за свой роман «День Графини». Ранее эту награду получали Хулио Кортасар и Милан Кундера, а на следующий год после Шахара лауреатом премии в номинации «зарубежный роман» стал Умберто Эко с его культовой книгой «Имя розы». В 1985 году в Париже Шахару вручили награду командора Французского Ордена Искусств.

Книги Шахара во Франции печатал крупнейший независимый издательский дом Галлимар. В это время израильские издатели доводили Шахара до бешенства, предлагая сократить роман или вырезать тот или иной абзац. Не желая бороться с редакторами, Шахар в конце жизни открыл собственный издательский дом, где выпустил свою главную работу – сагу «Чертог разбитых сосудов».

Давид Шахар умер в Париже 2 апреля 1997 года в результате отека легких. Через несколько дней его тело перевезли в Иерусалим и похоронили на еврейском кладбище на Елеонской горе. Проститься с писателем пришли несколько десятков человек. Прощальную речь прочли писатель Меир Шалев и профессор физической химии, поэт Авнер Трейнин.

В 2007 году в связи с переизданием романа Давида Шахара «Агент Его Величества» израильский писатель Беер Хаим написал: «Творения Шахара – одна из вершин израильской литературы и в то же время грандиозный провал местной критики, не сумевшей разглядеть в нем мастера». Сегодня о Давиде Шахаре по-прежнему больше говорят и пишут во Франции. Его именем названа улица в одном из курортных городков в Бретани, где писатель любил проводить отпуск. В Израиле улицы Давида Шахара пока нет.