Кинословарь Даля

По очереди с Эльдаром Рязановым он вёл «Кинопанораму», но до этого был главным цензором советского кино, чего многие не простили ему до сих пор. В Москве умер критик Даль Орлов.

Такое необычное имя родители дали Орлову за то, что родился он у них в 1935 году на Дальнем Востоке. Они и сестру его младшую хотели назвать Ангарой, но в последний момент передумали, нарекли Людмилой. Далю в итоге в какой-то момент тоже предлагали имя сменить – но он неизменно отвечал, что поздно, уже привык. До войны Даль жил в Иркутске. Потом отец отправился на фронт, а он – с мамой и сестрами – в деревню Асино в Томской области. «Мерзли и по-настоящему голодали», – вспоминал о том времени Орлов.

Чуть позже усилиями отца, назначенного начальником политотдела легендарной авиационной трассы, по которой переправлялись военные самолеты от Аляски до Красноярска, семью направили в казахский Кустанай. Там жила бабушка Эмма Моисеевна и брат матери Соломон Ициксон, главный редактор газеты «Сталинский путь». В Кустанае Даль пробыл до конца войны, потом они с семьей жили какое-то время в Тбилиси – и наконец переехали в Москву. «В центре нищей и хулиганистой Марьиной Рощи я и заканчивал школу», – рассказывал Орлов.

Он учился в восьмом классе, когда в школе появился новый учитель литературы – Александр Александрович Титов, память о котором Даль бережно хранил всю жизнь. «Первое появление Сан Саныча запомнилось неслучайно, – вспоминал Даль. – По программе на этом уроке полагалось начинать “проходить Толстого”. Мы и начали. Но как! Не было ничего сказано ни о мировом значении нашего самого великого классика, ни о его биографии – родился-умер, что написал, что говорил о других, что говорили о нем, особенно Ленин, – в общем, ничего, что полагалось бы. Оседлав первую парту – лицом к классу, новый учитель, раскрыв томик Горького, стал неторопливо и вразумительно читать по нему очерк о Льве Толстом. Сан Саныч пронзил нас Толстым – с помощью горьковского текста. Во мне, впрочем, была эта готовность пронзиться, еще раньше подготовленная толстовскими текстами».

Дело в том, что еще в детстве в руки Даля попала книга – без обложки и даже без нескольких десятков первых страниц. И он прочитал ее на одном дыхании. Это была трилогия Толстого «Детство. Отрочество. Юность». Ну, а после школы Даль, завороженный углубленным изучением творчества Толстого, закончил филфак МГУ. Еще через полтора десятка лет он написал о кумире пьесу «Ясная Поляна» – Толстой там был действующим лицом драмы.

Даль вообще начинал свой путь журналистом-театроведом: в 60-е заведовал отделом литературы и искусства в газете «Труд». Постепенно начал писать пьесы для детей – они с успехом шли в театрах. В 1969 году он стал заместителем Евгения Суркова – главного редактора журнала «Искусство кино». Еще три года – и вот он уже сам главный редактор Главной сценарно-редакционной коллегии Госкино СССР. Такой карьерный взлет впоследствии вызывал часто лишь осуждение: дескать, Даль стал «главным цензором» и только тем и занимался, что «пристраивал свои сценарии». Но как парировал сам Даль: «Пристраивать свои сценарии я не мог хотя бы по той причине, что в тот период ни одного не написал. Мне было запрещено». Запрет на собственные сценарии был озвучен председателем Госкомитета СССР по кинематографии Филиппом Ермашом – он-то и позвал Орлова в Госкино.

В 1978-м Даля назначили главным редактором «Советского экрана» – журнал освещал советские и иностранные киноновинки и был одним из самых популярных в Союзе. Во главе издания Даль находился почти девять лет, его потом не раз обвиняли, что он превратил все «в официозный ведомственный придаток Госкино». «Смешно отрицать тогдашнюю политическую ангажированность “Советского экрана”, – говорил Даль в ответ на это. – Она очевидна, она была обязательна и безусловна, как ритуал в церкви. Живущие у шоссе смиряются с постоянным шумом в окнах, но существуют, рожают детей, высаживают помидоры и гладиолусы. Вот и журнал, как любое уважающее себя издание в те времена, помимо шума, сверх него, рядом с ним, рассказывая о кино во всех его ипостасях, нес – прошу простить за старомодное выражение – культуру в массы. Многие ли сегодня этим занимаются? А ведь как надо!»

Кстати, при его руководстве в «Советском экране» был опубликован единственный на всю страну очерк о творчестве Андрея Тарковского в связи с его смертью. Равно как и единственный в стране отклик на смерть Владимира Высоцкого – Даль тогда сам позвонил другу поэта Эдуарду Володарскому и попросил подготовить текст.

А еще Даль несколько лет был соведущим популярнейшей телепередачи «Кинопанорама». Он попал в нее почти случайно. Однажды худрук «Кинопанорамы» Ксения Маринина поручила Далю создать небольшой сюжет о фильме Бориса Дурова «Пираты ХХ века». Он обрадовался – все подготовил, но в последний момент его сюжет о советском боевике променяли на телерецензию на сериал «Карл Маркс. Молодые годы». Желая загладить неловкость, Далю предложили провести один выпуск «Кинопанорамы».

Ведущих у этой программы было несколько десятков – задержаться надолго удавалось немногим. Однако Даль Орлов в итоге вел программу шесть лет – по очереди с Эльдаром Рязановым. Из эфира программы он исчез в 1986-м, когда Союз кинематографистов возглавил Элем Климов. У Климова с Орловым были старые счеты: однажды Даль выдал 12, как говорят, «убийственных замечаний» к его киносценарию «Иди и смотри». Климов согласился лишь с одним – и фильм тогда снимать не стали. Впрочем, «Иди и смотри» все равно появится на советских экранах – просто намного позже.

Тем не менее Даль свой уход из «Кинопанорамы» комментировал предельно сдержанно: «Все получилось просто: они перестали звонить, а я не считал нужным докучать напоминаниями». Однако позже, уже в 2000-х, он купил «Кинословарь» и увидел под своей фамилией характеристику «главный цензор Госкино», а также историю с фильмом Климова. В этот момент Даль и написал открытое письмо под названием «Не верьте, было не так!».

Помимо прочего, в письме Даль сообщал: «Все-таки придется частично рассказать историю моих взаимоотношений с Элемом Климовым и его – с покойным лидером Белоруссии Машеровым, погибшим в автокатастрофе в 1980 году. Вот один штрих. Сегодня Климов рассказывает неосведомленным, что рьяным сторонником его проекта “Убить Гитлера”, так изначально назывался фильм “Иди и смотри”, был именно Петр Миронович Машеров. Да, был. Поначалу. Пока не познакомился с режиссерским сценарием и не обнаружил, что предлагается фильм не о трагедии Хатыни, как он, Герой Советского Союза, партизан, ее знал, а нечто совсем другое. Машеров просигнализировал мне SOS, и я поехал на “Беларусьфильм” заниматься неожиданно возникшей проблемой».

Вообще, Даль Орлов оставил после себя много мемуаров – как будто хотел лучше прояснить какие-то моменты из личной и профессиональной жизни. Но даже в них, куда ни посмотри, везде недосказанность. Возможно, у «главного цензора советского кино» была развита и внутренняя цензура. «Когда говоришь о личном, прожитом и увиденном, важно не скатиться в желтизну», – часто говорил Орлов.