На палочке вертел

Друг Рахманинова и Прокофьева, этот дирижёр-самоучка выбрался из нищеты – и покорил Российскую империю. А в итоге Сергей Кусевицкий женился на миллионерше – и стал меценатом.

В 1924 году для Бостонского симфонического оркестра наступили мрачные времена. До вступления Соединенных Штатов в Первую мировую войну он был самым передовым американским оркестром под блестящим, хоть и тираническим руководством Карла Мука. Но в истерике военных лет оркестр растерял весь свой профессионализм. Чтобы вернуть оркестру былое величие, дирекция пошла на отчаянный шаг – и вверила все в руки «загадочному русскому» дирижеру Сергею Кусевицкому.

Тот прибыл быстро: после Октябрьской революции дела у звезды Императорских театров шли, мягко говоря, не очень. Ну, а по прибытии взялся за перестройку Бостонского симфонического оркестра с безжалостностью опытного хирурга. Для начала он попрощался со всеми слабыми игроками. Затем – тщательно переработал репертуар. Все, что шло вразрез с его замыслами, беспощадно сметалось с дороги. Взамен появлялось много нового: Кусевицкий переманивал к себе сильнейших музыкантов из других оркестров, выбивал им лучшие условия в обмен на полную самоотдачу и методично проводил при полном аншлаге один концерт за другим. Аплодисменты лились рекой, сезоны удлинялись – и вскоре оркестр вновь был признан лучшим в мире.

А все начиналось в Вышнем Волочке Тверской губернии, где и родился будущий знаменитый дирижер. Любовь к музыке мальчику передали его родители: пианистка Анна Барабейчик и отставной военный музыкант Александр Кусевицкий. Мать умерла от туберкулеза, когда Сереже было всего три года. В том числе исполняя ее последнюю волю, отец отдал мальчика к местному педагогу Марии Розенберг – и та научила его виртуозно играть на скрипке, виолончели и фортепиано. А еще поселила в его сердце мечту стать дирижером. Уже в 12 лет Сережа дирижировал малым оркестром, который заполнял антракты в представлениях приезжих губернских звезд. Но в глазах отца все это выглядело детской забавой – в первую очередь потому, что приносило копейки. Отец желал сыну иной участи. Закончились споры о будущей карьере тем, что в 14 лет Сергей тайно покинул дом с тремя рублями в кармане и отправился в Москву.

Не имея ни знакомств, ни рекомендательных писем, он отправился прямиком к директору Московской консерватории Василию Сафонову – и попросил принять его на учебу. Ему отказали. Но кто-то в консерватории сжалился над разочарованным подростком – и посоветовал сходить к такому же «бунтарю», пианисту и дирижеру Петру Шостаковскому. Когда-то давно Шостаковский со скандалом ушел из консерватории и открыл собственную школу – Музыкально-драматическое училище Московского филармонического общества. Именно он в итоге решил присмотреться к долговязому подростку: ему отчаянно не хватало контрабасистов, для которых высокий рост был большим подспорьем. Контрабас был непопулярен: инструмент считался вспомогательным, создающим лишь фон для «основной» музыки – при этом требовал для овладения собой не меньше усилий, чем «божественная скрипка». Кусевицкий же был не в том положении, чтобы от чего-то воротить нос. В общем, как только Шостаковский, убедившись в идеальном слухе и безукоризненной музыкальной памяти новичка, указал ему на контрабас, тот с рвением взялся за дело. И уже через два года был принят в оркестр Московской частной русской оперы.

Затем были шесть лет работы в Большом театре, а в 1902 году Кусевицкому было присвоено звание солиста Императорских театров. Все это время Сергей Александрович много выступал: и сольно, и на концертах Федора Шаляпина и Сергея Рахманинова. В 1903 году музыкант дебютировал в Германии: исполнял виртуозный контрабасовый репертуар, а еще множество переложений пьес и концертов Генделя, Моцарта, Сен-Санса.

В 1905 году произошло важное для Кусевицкого событие, перевернувшее всю его жизнь. Он женился на Наташе Ушковой – дочери мецената Константина Ушкова, чья щедрая стипендия в свое время позволила Кусевицкому закончить музучилище. Приданое молодой жены было огромным – и музыкант тут же ушел из Большого театра. А следом опубликовал в московской газете «Русское слово» разгромную статью, в которой резко обвинил дирекцию Императорских театров в эксплуатации музыкантов, вынужденных денно и нощно работать за ничтожный гонорар. После этого молодожены укатили в Берлин – именно там Кусевицкий вспомнил о своей мечте быть дирижером и отправился учиться к Артуру Никишу, которого сегодня считают основоположником школы современного дирижирования.

23 января 1908 года состоялся дирижерский дебют Кусевицкого с оркестром Берлинской филармонии. Вечер, на котором исполняли Второй фортепианный концерт Рахманинова, имел оглушительный успех. И Кусевицкий не преминул его закрепить, дав такие же концерты в Вене и Лондоне. В следующем году дирижера ждали сразу два грандиозных события. Во-первых, он выдал Рахманинову деньги на Российское музыкальное издательство – именно там впервые опубликовали партитуры многих сочинений Александра Скрябина, Сергея Прокофьева, Игоря Стравинского. Во-вторых, Кусевицкий собрал собственный оркестр из 65 музыкантов – и провел с ним концертные сезоны в Москве и Петербурге. Оба события были уникальным примером, как деньги могли служить искусству. Дохода такая деятельность, конечно, не приносила. Цель была лишь одна – музыкальное просвещение. Но популярность Кусевицкого выросла до небес – и на родине, и в мире.

Пользуясь успехом, Кусевицкий на своих концертах начал продвигать творчество Александра Скрябина – и позже был признан лучшим интерпретатором его произведений. Чуть позже дирижер организовал большое концертное турне по городам Поволжья. В итоге тур симфонического оркестра Сергея Кусевицкого называли не иначе как «круизом особого просветительского назначения». «Его пиано, форте, крещендо – безукоризненны и, в общем, оставили громадное впечатление, – писали российские газеты. – Видно, что музыканты обожают и программу, и своего дирижера – их художественный пыл и задор заразили и всю аудиторию».

Триумф Кусевицкого на родине закончился с Октябрьской революцией. Музыкант лишился всего: в пользу нового государства забрали издательство, симфонический оркестр, художественные коллекции, а также миллионное состояние. Какое-то время Кусевицкий продолжал давать «народные концерты» для рабочих, студентов и солдат, но когда получил приглашение от Бостонского оркестра, долго раздумывать не стал.

Первые годы в Бостоне дались музыканту тяжело. Он не знал английского и на репетициях пользовался то русским, то немецким или французским в надежде, что найдутся знающие этот язык и переведут его слова остальным. Были и другие проблемы: стремление дирижера к совершенству в мельчайших деталях исполнения зачастую не вызывало восторг у оркестрантов. Вот описание «дотошных» репетиций Кусевицкого, оставленное американским композитором Ховардом Хансоном: «Я слышал, как он репетировал десятки раз первые такты увертюры к “Летучему голландцу”, и делалось это не потому, что валторны играли неточно, а потому, что то, как они играли, не выражало эмоционально и драматически зловещего предзнаменования».

Сам дирижер тоже не был готов к новым нагрузкам, которые ожидали его в Бостоне. Привыкнув, что обычно он сам составлял расписание своих концертов – и никогда с ними особо не частил, Кусевицкий впервые в жизни столкнулся с железным планом: 100 концертов за 30 недель. Причем не по 20 разным программам. И не только в Бостоне, но и в Нью-Йорке, Филадельфии, Вашингтоне и других городах США. В дирекции также не понимали, почему Кусевицкий так часто отклоняется от классической немецкой симфонической музыки XIX века – и играет что-то свое. Но постепенно, к концу 1920-х, все друг к другу притерлись – и коллектив, руководимый Кусевицким, стал одним из лучших в мире. «Кусевицкий усовершенствовал свой оркестр, превратив его в самый совершенный и чувствительный симфонический ансамбль в мире», – писал критик The New York Times Олин Даунс. «Бостонские струнные инструменты – одно из главных гедонистических наслаждений западной цивилизации», – вторил ему писатель Харрис Голдсмит.

В годы Второй мировой войны дирижер стал первым в США исполнителем Седьмой симфонии Дмитрия Шостаковича, преимущественно написанной в блокадном Ленинграде. «Я заявляю о моей вере в человечество, потому что надеюсь на победу России, – такими словами начал Кусевицкий тот концерт. – Симфония Шостаковича является посланием веры и победы человеческого духа над смертью. Мы должны быть благодарны этому великому народу, который через тягчайшие страдания ведёт нас к надежде, свету и воскрешению». Деньги за концерт дирижер перечислил в Фонд помощи России. После войны дирижер не раз пытался приехать в СССР с концертами. Но каждый раз получал отказ. Не давали приехать к нему и его любимым советским музыкантам – Прокофьеву и Ойстраху.

В 1949 году Кусевицкий передал руководство Бостонским симфоническим оркестром Шарлю Мюншу. Сам он при этом продолжил выступать как дирижер, гастролируя по США и Европе. Свой последний концерт великий музыкант дал за три месяца до своей смерти в Сан-Франциско.