Любимый еврей «Мосфильма»

Он помог Швейцеру снять «Золотого телёнка», а Данелии – легендарного «Афоню». И даже свои похороны Александр Яблочкин «превратил» в комедию.

Работа над фильмом «Афоня» в 1974 году стала последней для Александра Яблочкина. Он не был актером, и потому всегда оставался за кадром, абсолютно неизвестным для зрителя. В «Афоне» Яблочкин выступал как «директор картины» – сегодня эту должность назвали бы «генпродюсер».

«Яблочкин был невысокий, лысый, пожилой. И мог разбиться в лепешку, если что-то нужно было достать для картины», – вспоминал Георгий Данелия. Во время съемок «Афони» режиссер задумал снять сцену: герой идет в деревню, а навстречу ему – стадо коров. Но в назначенный час, когда на место привезли уже загримированного актера Леонида Куравлева – именно он играл в фильме главную роль, оказалось, что коров нет. «Как нет коров?!! – возмутился директор картины Александр Яблочкин. – Сейчас будут!» И потом этот мужчина, которому уже было под 60, резво побежал через все поле к деревне. А еще через час появилось и нужное режиссеру стадо. Яблочкин сам вел его на съемки, помахивая хлыстом. «Есть директора, которых называют режиссерскими. Яблочкин был именно таким. Его, конечно, волновали смета, сроки, но главным для него было воплощение замысла режиссера», – писал Данелия.

Директором картин на «Мосфильме» Яблочкин работал и раньше. Например, в 68-м у Михаила Швейцера, который снимал «Золотого теленка». Или в 68-м у Марлена Хуциева – тот ставил «Июльский дождь». Эту картину почти не помнят сегодня, но в то время ее называли «советским ответом французской новой волне». Песни для фильма писали «модные» барды Булат Окуджава и Юрий Визбор.

Всего за плечами Яблочкина было около десятка картин. Увы, он сам не оставил воспоминаний о работе на «Мосфильме». И никогда не рассказывал коллегам, как он, выходец из еврейской семьи, попал на работу на главную студию Советского Союза – да еще и на высокую должность управленца. Зато Яблочкин рассказывал о другом.

Он родился в 1915-м – по одним данным, в Белоруссии, в местечке недалеко от Бреста, по другим – на Украине. В 30-е, совсем молодым человеком, он работал администратором в еврейском театре Соломона Михоэлса. Тогда Яблочкин еще не прятал свое настоящее отчество Эфраимович за нейтральным и более благозвучным Ефремович. Это он начнет делать в 50-е уже на «Мосфильме» – когда жизнь научит. Георгий Данелия рассказывал: в один день Яблочкин подвыпил и разоткровенничался. От его истории у всей съемочной группы волосы встали дыбом – никто и представить не мог, что за спиной этого добродушного человека стоит такое. «Когда еврейский театр закрыли, Яблочкина, как и многих, кто работал с Михоэлсом, посадили. Он пять лет просидел в одном из самых страшных лагерей в Воркуте, – вспоминал Данелия. – Однажды “вохры” (охранники. – Прим. ред.) столкнули его в выгребную яму с нечистотами. А когда он пытался вылезти, били ногами в сапогах по голове и топили в смрадной жиже. То, что он остался жив – чудо».

По словам Данелии, без Яблочкина и фильм «Афоня» мог бы получиться совсем другим. Так, режиссер сразу утвердил актрису Евгению Симонову на роль наивной девушки Кати – по сюжету она неожиданно влюбилась в алкоголика Афоню. В то время Симонова училась в Щукинском училище, но уже была «нарасхват»: известность ей принесла роль в картине «В бой идут одни старики» 1973 года. Вот почему перед встречей с Данелией актриса уже договорилась о других съемках – в фильме «Пропавшая экспедиция». Она уезжала в Башкирию, и ее съемочный график никак не совпадал с графиком «Афони».

Выручил Яблочкин. По словам Данелии, тот «фактически выкрал Симонову» – и привез ее на съемки «Афони» в Ярославль. На самом деле никакой «кражи», конечно, не было. Просто Яблочкин смог уговорить режиссера «Экспедиции» отпустить актрису. Ему дали лимит в три дня. Директор «Афони» буквально примчался с Симоновой к Данелии, и следующие 72 часа режиссер в спешке и панике отснял все сцены с ней. По словам очевидцев, актриса вообще не покидала съемочной площадки и спала в машине – чтобы все время быть у режиссера «под рукой».

С подачи Яблочкина в «Афоне» могла появиться и суперпопулярная у молодежи группа «Машина времени». Он договорился с музыкантами для съемок ночной дискотеки. Но потом сам Данелия, посмотрев на участников «Машины», решил, что они не заслуживают доверия – те были волосаты и носили джинсы. «В мятых дырявых джинсах, в майках, небритые, и волосы во все стороны. Я был не уверен, что они вообще придут на съемки», – вспоминал режиссер. Он попросил Яблочкина для подстраховки «добыть» второй ансамбль. Тогда тот договорился еще с эстрадной группой «Аракс». В итоге именно она появились в фильме. А от «Машины времени» в «Афоне» осталась только песня «Солнечный остров». Саму сцену с музыкантами вырезали при монтаже.

Увы, увидеть «Афоню» в кинотеатрах Александр Яблочкин уже не успел. Он скончался внезапно, на проходной «Мосфильма» – как раз в тот день, когда картину сдавали дирекции «Мосфильма». Сердечный приступ. Режиссеры, с которыми работал Яблочкин, организовали похороны «по первому разряду»: прощание на киностудии, дорогой гроб, духовой оркестр.

На Востряковское кладбище, куда прибыла траурная процессия, пригласили и раввина. По воспоминаниям Данелии, тот был «маленький, старенький, лет под девяносто» – и постоянно дрожал на ноябрьском ветру. «Зампрофорга “Мосфильма” Ивасков встал в торце могилы и сказал раввину:

– Приступай, батюшка.
– Он не батюшка, он ребе, – поправила Иваскова сестра Яблочкина».

Раввин, как описывает Данелия в мемуарах, тяжело вздохнул и начал читать заупокойную молитву на иврите, но дойдя до благословления оставшихся родственников, пропел уже по-русски: «И сестра его Мария, и сын его Гриша, и дочь его Лора». В этот момент, как пишет Данелия: «Ивасков поднял руку и отрицательно помахал: “Отец! Лора – не дочь. Она – жена!” И тут же грянул гимн Советского Союза».

По словам режиссера, раввин еще несколько раз путал родственников покойного – гимн начинали и останавливали. Разъяренный зампрофорга Ивасков так сильно махал руками, что не удержался и сам свалился в могилу – с отчаянной матерщиной. «И тут уже мы не смогли сдержаться, – писал Данелия, извиняясь перед покойным. – Саша, прости меня! Но я тоже ржал. Ты говорил, что твой любимый жанр – трагикомедия. В этом жанре и прошли твои похороны». Режиссер добавлял: когда придет и его время уходить – он хотел бы уйти так же: «Не болея и никого не мучая. И чтобы на моих похоронах тоже плакали и смеялись».

Интересно, что вдова Яблочкина Лора, которую раввин на похоронах упорно называл его дочерью, позже вышла замуж за итальянского сценариста и писателя Тонино Гуэрра. Тот работал с Микеланджело Антониони и Федерико Феллини, водил дружбу с Андреем Тарковским. До встречи с известным итальянцем вдова Яблочкина несколько лет провела в глубоком трауре. Каждый день она писала письма умершему супругу и ходила на кладбище. При жизни и Яблочкин был без ума от жены. «Он слыл известным сердцеедом, пока не встретил Лору. Ее он боготворил. Когда говорил с ней – светился. И жили они хорошо и дружно», – писал Георгий Данелия.