Фунт плоти от Рэдфорда

Споры на эту тему ведутся так давно, что стали вполне органичной частью шекспировской биографии. Кто он, еврей-ростовщик, требующий с должника «фунт плоти», — злодей или жертва?.. Жаркими дебатами на эту тему непременно сопровождались все постановки «Венецианского купца». Что же хотел сказать отец современной драматургии своим произведением? Может, он, чего доброго, антисемитизм «воспевал»?.. Или, наоборот, отрицал?.. Как бы то ни было, не так давно появилась возможность открыть еще один раунд обсуждения «еврейского вопроса» в творчестве великого английского поэта. И возможность эта предстает перед нами в виде очередной версии «Венецианского купца» со знаменитым Аль Пачино в главной роли.

Фильм начинается на манер «Звездных войн» — по экрану проплывают строчки, рассказывающие предысторию событий, которые вот-вот будут продемонстрированы уважаемой публике. Причем, упоминается там и о том, что «в XVI веке антисемитизм был одной из повседневных реалий общественной жизни». Что немедленно подтверждается сценой погрома, в ходе которой мы можем лицезреть разъяренных английских граждан, с энтузиазмом предающихся сбрасыванию с моста попавшегося под горячую руку еврея. То, что режиссер Майкл Рэдфорд (Michael Radford) отнюдь не стремился снять антисемитскую ленту, становится понятным буквально с первого кадра. Тем не менее, две проблемы все же возникают. Первая — особенности игры актеров. Вторая — сам характер постановки.

Сомнений быть не может: Шейлок — скряга и негодяй, обуреваемый алчностью и беспричинной жаждой мести. Вот только жадность рассматривается не как его, Шейлока, личное качество, но как отличительная черта, присущая всем евреям. Образ еврея-ростовщика дополнен ну просто безудержным желанием денег. Шейлок представлен как человек, буквально помешанный на мешках, набитых деньгами. Его дочь, сбежавшая с возлюбленным-христианином, прихватывает отцовские деньги. И ростовщика гораздо больше заботит судьба пропавших монет, нежели судьба предавшей его непутевой девицы.

В те времена евреям запрещалось владеть хоть каким-то ремеслом. Естественно, многим не оставалось ничего кроме как заниматься ростовщичеством. И в случае с Шейлоком драматург постарался на славу, написав карикатурнейший из собирательных образов еврея… А что с жаждой мести? Шейлок и сам признается, что это чувство, опять же, присуще его соплеменникам, цитируя древнееврейские тексты: («Око за око…»). И эта черта проявляется в случае с Антонио. Еврей, возжелавший взять у христианина кусок плоти, безусловно, пытается отомстить за многочисленные погромы, кровавые наветы и гонения. Рэдфорд волен сколько угодно отвлекать внимание зрителя прекрасными костюмами, выполненные в духе того времени, но вот главное у него так и не получилось — смягчить впечатление о Шейлоке, жадность которого по-прежнему подается как черта сугубо еврейская: «Поклялся я Святой Субботой нашей, что получу по векселю сполна».

Задумав постановку «Венецианского купца», Майкл Рэдфорд, несомненно, желал показать Шейлока в лучшем свете. Увы, не сработало. Ведь по пьесе получается, что если Антонио, Бассанио и другие персонажи и ведут себя непорядочно, то поступают так исключительно потому что они, хоть и христиане по вероисповеданию, являются всего лишь нечестивыми людьми. А вот Шейлок — совсем другое дело! Всем своим поведением он в очередной раз доказывает, что каким бы замечательным человеком ни был отдельно взятый еврей, скупость, спесивость, жажда мести и корысть станут его неотъемлемыми качествами — чего еще с еврея взять-то?.. Вспомните, как после разговора с Антонио ростовщик обращается к своему другу Тувалю, предлагая продолжить обсуждение ситуации с возвращением долга «в нашей синагоге»?

В конце концов, находится оправдание и для Шейлока. Но, честно говоря, оно мало что меняет. Шейлок не раз приводит примеры ненависти христиан к иудеям и заявляет, что жажду крови способны испытывать и евреи.

Так или иначе, но приходится с сожалением признать: «Венецианский купец» – 2004 вышеупомянутой проблемы не разрешил. Как можно пожалеть Шейлока и обратить все негодование на других персонажей, роли которых исполняют звезды киноиндустрии — красивые, утонченные, прекрасно одетые, появляющиеся на экране под изумительной красоты аккомпанемент?! Ну как не проникнуться игрой Джереми Айронса (Антонио), который самоотверженно —подставляет грудь под нож злодея и садиста Шейлока!

Кстати, декорации и музыкальное сопровождение фильма зачастую говорят лучше самих слов. К примеру, Джессика, дочь Шейлока, обитает в доме отца в мрачной, неуютной комнатушке. Сбежав с любовником и приняв христианство, она мгновенно предстает перед нами во всей красе — молодая, влюбленная, окруженная красивыми вещами. Такой поворот событий ненавязчиво говорит о том, что счастье, смех и любовь суть вершины, доступные лишь христианам. Еврейскому же гетто, очевидно, суждено погрязнуть в горечи, злобе и унынии. И дело даже не в том, что тема антисемитизма должна стать для сценаристов и режиссеров неприкасаемой. Напротив, антисемитизм просто-таки необходимо освещать, но делать это следует красиво. У Майкла Рэдфорда почти получилось. Почти.

В одном из многочисленных интервью режиссер отметил, что эту картину следует понимать в свете последних событий, связанных с конфликтом исламского мира и мирового сообщества. Возникает логичный вопрос: а при чем тут евреи?.. Может быть, Рэдфорд подумал, и решил, что современное поколение уже «наелось» Холокостом и преподнес антисемитизм в качестве примера межрасовой ненависти в принципе. А что — глядишь, и сработало бы, будь Шейлок не евреем, а, допустим, представителем племени инков или, на крайний случай, римлянином. Грубо говоря, прием бы прошел, если бы евреи вымерли как народ. Но евреи-то живы! Значит, к сожалению, антисемитизм налицо.