Полушепот Яна Френкеля

Когда по государственным российским каналам или во время застолий дружно затягивают «Поле, русское по-оле», вряд ли кто-то вспоминает о том, что мелодию эту придумал сын киевского парикмахера Ян Френкель. 25 августа исполняется 25 лет со дня его смерти. 

Скрипка как лекарство от сквозняков

В официальных биографиях в качестве даты его рождения значится 21 ноября 1920 года. На самом же деле Ян Френкель родился на пять лет позже. Это он сам потом приписал себе лишние годы жизни — чтобы взяли на фронт. Родился в семье киевского парикмахера Абрама Френкеля. Настоящее имя будущего композитора — Ян-Томпа, так его назвали в честь эстонского революционера. В возрасте одного года Яна увезли из столицы в маленький городок Пологи.

Самым священным предметом в их доме была скрипка. Абрам Френкель сам выучился играть очень поздно, профессиональным музыкантом ему уже было не стать. Поэтому, едва сыну исполнилось четыре, он вложил инструмент в детские руки. Говорят, правда, что не только из любви к искусству. Мальчик рос очень слабым, часто болел, врачи нашли у него туберкулез. А значит, любой сквозняк мог оказаться для него смертельным. Отец страшно испугался: как убережешь мальчишку от сквозняков? И он нашел повод не пускать сына на улицу: по нескольку часов кряду заставлял Яна играть на скрипке. Казалось бы, такое заточение должно было вызвать в мальчике ненависть к музыке. Но надо отдать должное парикмахеру Абраму Френкелю: он не просто научил Яна играть, но и передал ему свое благоговение перед инструментом. А заодно и клиентов своих развлекал: стриг их, когда мальчик занимался, наигрывая трогательные мелодии. Позже композитор вспоминал, что, если фальшивил, отец извинялся перед клиентом, медленно подходил к сыну, строго дергал за ухо и возвращался к работе.

Казалось, особого таланта к музыке у Яна не было. Мальчик был хорошим учеником, и только. Но когда ему исполнилось восемь лет, Абрам вдруг понял, что сын не просто играет по нотам — он будто сжился со скрипкой, сросся с ней, почувствовал ее душу. Чуть позже маленького музыканта показали знаменитому педагогу киевского музыкального училища Якову Магазинеру. Тот был поражен тем, как чисто и с каким глубоким чувством играл этот болезненный мальчик. Яна зачислили в училище, сразу в третий класс, и судьба будущего композитора была предопределена. После училища он без труда поступил в Киевскую консерваторию. Подрабатывал в оркестрах, бегал с концерта на концерт, жадно впитывал новые знания и впечатления.

А потом наступил 1941-й. В один день мир раскололся на «до», в котором были репетиции и концерты, и «после», где шла мобилизация. Яну было всего шестнадцать. На фронт его не взяли, отправили вместе с другими студентами консерватории на Донбасс на сельхозработы. Но Френкель недолго продержался в полях. Когда-то слабый болезненный мальчик к своим 16 годам стал широкоплечим мужчиной двух метров роста. А потому в Оренбургском зенитном училище совсем не удивились, когда к ним пришел записываться в армию молодой человек 1920 года рождения: Ян собственноручно исправил цифры в документах и «повзрослел» на пять лет.


Война и музыка

Именно там, в училище, вдыхая запах войны, будущий композитор напишет свою первую песню, «Шел пилот по переулку». Но засиживаться в учебном заведении не пришлось — забрали на фронт. Целый год Ян Френкель провел на передовой. Потом было тяжелое ранение, госпиталь. Второй раз в его жизни врачи вынесли смертный приговор: не выживет, надеяться можно только на чудо. И чудо произошло: раненый пошел на поправку. От военной службы его освободили, но оставаться в стороне Ян не мог. Попросился во фронтовой театр, который организовали при Московском городском управлении искусств. Одаренный музыкант пришелся ко двору: занимался музыкальным сопровождением спектаклей, сам придумывал, что играть, сам и играл. На всех инструментах по очереди: на рояле, аккордеоне, скрипке.

Первый раз труппа выступала мрачной осенью 1943 года на Карельском фронте. «Концерты наши проходили в блиндажах, чаще всего в ближайшем соседстве с передовой, — вспоминал Френкель годы спустя. — Тогда впервые я понял, какая это великая жизнеутверждающая сила — искусство и как оно необходимо людям при любых обстоятельствах, в любой обстановке». Потом театр прикомандировали к Первому Украинскому фронту. Каждый концерт — под грохот обстрелов, каждое выступление — как в последний раз. Так, поднимая боевой дух солдат, отвлекая их ненадолго от тяжелой кровавой работы, Ян Френкель дошел до Берлина.

Здесь же, на фронте, случилось и третье чудо в его жизни — Наталья Меликова. Она была старше Френкеля на 14 лет, прошла всю войну, на которой, казалось бы, не до любви и сантиментов. Неприступная и горделивая, Наталья не сразу ответила на его ухаживания. Только потом станет понятно, как тяжело было будущей жене композитора пойти на сближение. Оказалось, что простоватая на первый взгляд фамилия Меликова скрывает графский титул, который в те годы мог стоить жизни. Но широкоплечий добродушный скрипач покорил графиню. Больше они не расставались.


Московская эстрада

После войны Френкели поселились в Москве. Как и многие в те годы, ютились в коммуналке. Ян устроился в гастрольную труппу, выступавшую на эстрадных площадках. И его заметили: высокий, сутулый, с роскошными «чапаевскими» усами, Френкель привлекал внимание публики. Но дело было не только в харизматичной внешности.

«Всеобщее восхищение вызывал Ян Френкель, — рассказывал композитор Юрий Саульский. — На своей скрипке он воспроизводил манеру лучших джазовых саксофонистов 30-х годов — Хокинза, Уэбстера, Вентуры. Звук его скрипки был очень теплым, полным, задушевным, интонации исключительно точными. Френкель также был талантливым импровизатором. Привлекала его музыкальность, какая-то истовая влюбленность в джаз. Как сейчас вижу: большого роста, слегка сутулый, он подходил к микрофону и играл на скрипке так, что все останавливалось, замирало. Скрипка была как бы его продолжением. Это был не просто виртуоз — это был настоящий артист джаза».

Вскоре московские меломаны стали «ходить на Френкеля». Столичные кинотеатры приглашали его давать концерты, он стал дирижером эстрадного оркестра, который выступал в фойе кинотеатров перед показами фильмов. Френкеля звали всюду. И он не отказывался ни от какой работы — играл в ресторанах, переписывал партитуры для именитых членов Союза композиторов, писал оркестровки. Музыканту надо было кормить семью: у Натальи и Яна родилась дочь Нина. Но это были и его «университеты»: благодаря этой вроде бы рутинной работе Френкель научился по-настоящему чувствовать композицию. Переработанные им произведения звучали по радио и телевидению, его приглашали работать над операми, пьесами, эстрадными песенками. Сам он не писал уже 18 лет.


Рождение звезды

А потом случился взрыв — именно так описывал сам Френкель внезапное неистовое желание высказаться, которое его охватило. «У меня появилась потребность высказаться, неодолимое желание передать то, что накопилось в душе за прошедшие сложные годы — годы юности, войны, годы сурового возрождения нашей земли. Такая потребность возникает, наверное, у каждого человека, — вспоминал композитор. — Мне помогла песня. Она дала мне возможность беседовать с людьми, делиться тем, что испытал, что видел. Причем я уверен: буквально обо всем можно сказать песней по-своему, не крича». И он, действительно, не кричал. Говорил со слушателями как бы полушепотом, не пытаясь их оглушить. Бывший фронтовик, Френкель сошелся с поэтом Константином Ваншенкиным, который много и проникновенно писал о войне. Ходил на поэтические вечера, подружился с Михаилом Таничем, Робертом Рождественским, Инной Гофф. Его позвали на телевидение, попросили написать песни для мультипликационных и художественных фильмов. Френкель много ездил по стране, сам пел полюбившиеся публике песни. Рассказывали, что в одном поселке не оказалось в зале пианино. Чтобы принести инструмент из дома одного из жителей, требовалось разобрать стену клуба. Разобрали.

Неожиданный взлет композитора, конечно, не прошел незамеченным. В Союзе композиторов нашлось немало завистников, которые и мечтать не могли о таком таланте. Хотели даже изгнать Френкеля из союза, творчество его называли «бесперспективным». Но вмешался Дмитрий Шостакович. Мэтр был краток: «Очень мелодично», — сказал он во время разбора песни Френкеля «Текстильный городок». Завистникам пришлось угомониться.

Всенародная слава не принесла Френкелю богатства. Да он к нему и не стремился, слишком увлечен был творчеством. Семья по-прежнему жила в коммунальной квартире, время от времени Наталье приходилось ругаться с соседями. Едва написав новую мелодию, Френкель мчался со всех ног к телефону, звонил поэту и с энтузиазмом напевал придуманное, боясь расплескать вдохновение. Подобные домашние концерты порой будили соседей по коммуналке посреди ночи, провоцировали скандалы. Так родились песни «Кто-то теряет, кто-то находит», «Калина красная», «Обломал немало веток, наломал немало дров». Так появились мелодии, которые до сих пор заставляют нас плакать. Особенно одна — знаменитые «Журавли».


«Журавли»

Говорят, своим рождением эта песня обязана Марку Бернесу. Тяжело больной певец прочел в журнале «Новый мир» стихотворение Расула Гамзатова о погибших джигитах. Бернес тут же позвонил переводчику Науму Гребневу и попросил адаптировать стихи для песни. Следующий звонок был Френкелю. «Журавли» стали абсолютным хитом, который крутили повсюду. В эту мелодию композитор вложил все свои воспоминания, всю боль и любовь к товарищам по фронту. «Журавли» мгновенно стали главной песней о войне. А злопыхатели снова взялись за старое: в Политбюро ЦК КПСС направили жалобу, — мол, слишком много «Журавлей». На этот раз за Френкеля вступились благодарные фронтовики. Леонид Брежнев внимательно прочел донос и вынес резолюцию: песню исполнять, но пореже.

Можно представить, какой злостью исходили коллеги по цеху, когда Ян Френкель еще и выиграл конкурс на создание новой оркестровой версии гимна СССР, знаменитой мелодии Александра Александрова. Композитор же, несмотря на всенародную любовь и славу, в душе оставался все тем же чуть сутулым, открытым и щедрым еврейским мальчиком со скрипкой. Никому не отказывал. Часто выступал просто для друзей. Когда мог помочь, помогал. Многие его друзья, благодаря Френкелю, получали место в очереди на жилплощадь или телефон. Сам же Френкель долгие годы так и жил с семьей в коммуналке.

Светлый, жизнерадостный, открытый, Френкель был любимцем публики. Он выступал в концертных залах и в сельпо, выходил на сцену при любой погоде, в любом состоянии. Но годы и старая рана брали свое. По совету врачей Френкелю пришлось переехать в Ригу: климат там помягче. Но ни климат, ни лечение не помогли. Его не стало 25 августа 1989 года. Хоронить привезли в Москву, на Новодевичье кладбище. Когда гроб опустили в могилу, из динамиков раздался мягкий, грустный голос Френкеля: «Мне кажется порою, что солдаты, с кровавых не пришедшие полей...»