Музыка «Праведника»

Как только гремучая смесь Джона Зорна из клезмера, джаза и рок-н-ролла принесла ему деньги, первое, что он сделал – основал «Цадик». «Праведник», а именно так это слово переводится с иврита, разыскивает еврейских музыкантов по всему миру. И вот – Вольф Краковский, поющий на идиш с проникновенностью Боба Дилана, Хуан Родригес, смешивающий еврейские народные мотивы с кубинскими битами так, как если бы Че Гевара ходил в синагогу, Леонид Сойбельман, виртуозно переигрывающий клезмер-стандарты в духе Sonic Youth…

Музыкальная сцена нью-йоркского Даунтауна – пожалуй, самая эклектичная на планете. У Нила Геймана в «Американских богах» поселенцы приезжали на американский континент со своими верованиями, которые здесь обретали новую жизнь. Нижний Манхэттен – то место, где обретают вторую жизнь музыкальные традиции всех народов мира. Как в лаборатории алхимика, здесь смешиваются в причудливые бурлящие коктейли клезмер, кельтика, блюз, джаз, африканские песнопения и ещё сотни наименований самых разных стилей. Неудивительно, что именно здесь появился такой человек, как Джон Зорн.

Впрочем, его манера игры даже по местным меркам оказалась чересчур своеобразной. Зорн начинал как авангардный саксофонист, на него оказали влияние такие авант-джазовые музыканты, как Орнет Коулмэн и Энтони Брэкстон. Ранние альбомы Зорна безупречны с технической точки зрения – они построены по принципу «контролируемой импровизации». Но, несмотря на интересную концепцию, по мнению многих музыкальных критиков, форма этих произведений превалирует над их содержанием. Поэтому эти «упражнения в ремесле» снискали популярность в основном в узком кругу ценителей авангарда.

Прорывом в карьере Зорна стал альбом The Big Gundown. Это крайне необычное переложение музыки Морриконе к таким картинам, как «Однажды в Америке», «Однажды на Диком Западе» и «Сдавайся и расплатись». В своих радикальных аранжировках к композициям из этих фильмов Зорн использовал приёмы со всего света: от традиционной японской музыки до соул-джаза. Критики приняли пластинку восторженно, и на долгое время эклектика стала «визитной карточкой» Джона Зорна. Гремучая смесь из джаза, клезмера, треш-метала и саундтреков к би муви покоряла один фестиваль за другим, а самому Зорну принесла мировую известность и финансовую независимость. Последнее оказалось крайне важным для музыканта-экспериментатора, ведь теперь он мог сосредоточиться на не столь прибыльных проектах.

В частности, на открытии собственного лейбла «Цадик» (в переводе с иврита – праведник. – Прим. ред.). Зорн запустил его в 1995 году и за 20 с лишним лет успел выпустить 400 альбомов самой разной направленности. Нойз, джаз, рок-н-ролл, экспериментальная музыка, неоклассика и, конечно же, визитная карточка лейбла – подраздел Radical Jewish Culture, «Радикальная Еврейская Культура». Фестиваль с таким же названием Зорн провёл в Мюнхене ещё до открытия «Цадика» – в 1992 году. На него приехали звёзды экспериментальной нью-йоркской сцены: Лу Рид, Фрэнк Лондон, Дэвид Кракауэр и многие другие. Никто из них тогда не задумывался над своими еврейскими корнями.

Одним из ключевых моментов фестиваля стало исполнение Зорном композиции Shtetl из альбома Kristallnacht. Она была написана специально для этого мероприятия, чтобы напомнить о так называемой Хрустальной ночи в 1938 году, когда нацисты громили синагоги и еврейские магазины по всей Германии.

Во время представления двери были закрыты, а зрителям – запрещено покидать зал. Кларнетист Дэвид Кракауэр, игравший тогда вместе с Зорном, позже рассказывал: «Зорн хотел, чтобы слушатели на себе прочувствовали, каково это – сидеть в закрытом помещении и постоянно слышать звук разбиваемого стекла, который как будто разрывает тебе барабанные перепонки. Это было нереально страшное ощущение, страшное на почти инстинктивном уровне». Именно тогда Кракауэр начал осознавать свою национальную принадлежность, которая потом привела его из джазовых экспериментов к клезмеру, а ещё чуть позже – к сотрудничеству с еврейским рэпером Socalled.

Но вернёмся к Зорну. В своём манифесте, посвящённом Radical Jewish Culture, он пишет: «Джаз буквально за несколько десятилетий преодолел путь от диксиленда к фри-джазу и дальше. Аналогичная судьба постигла и классическую музыку: от тональности к хроматизму, затем к нойзу и обратно. Я уверен, что аналогичная схема развития применима и к еврейской музыке. Более того, она ей просто необходима». Однако чёткого ответа на то, что же такое «еврейская музыка», Зорн не даёт. Как продюсер, он скорее задаёт вопросы музыкантам, чем отвечает на них. Когда артист хочет записаться на зорновском лейбле, он сам должен дать определение понятию «еврейская музыка». Если оно сводится к банальной формуле «я еврей, а значит, моя музыка еврейская», то такому музыканту будет отказано в записи. Но если определение окажется более глубоким, нестандартным, пусть даже и маргинальным, то двери лейбла «Цадик», скорее всего, откроются для него.

И они открылись для великого множества самых разных групп и артистов. Roberto Juan Rodriguez, который играет странную смесь из кубинских битов и клезмерских мотивов. По меткому определению одного музыкального портала: «Это как если бы Buena Vista Social Club вдруг начали ходить в синагогу». Wolf Krakowski – уже более серьёзный и зрелый автор, поющий на идиш. Польский еврей с глубоким голосом Леонарда Коэна и проникновенностью Боба Дилана. Тексты песен Краковского написаны поэтами, творившими на идиш около сотни лет назад. Это Ицик Мангер, Шолом Секунда и Мойше Ойшер. В его произведениях любовная лирика переплетается с городским романсом и криминальными балладами, а медитативный тембр ставит Краковского в один ряд с такими признанными гениями алкомузыки, как Том Уэйтс и Ник Кейв.

Отдельно стоит отметить проект Kletka Red Леонида Сойбельмана. Сойбельман раньше записывался с «АукцЫоном» и его лидером Леонидом Фёдоровым, возглавлял собственную группу «Не ждали» и затем продолжил музыкальные эксперименты в Kletka Red. Для создания этого клезмер-панк трио к нему присоединились австралийский ударник Тони Бак и нидерландский гитарист Энди Экс из легендарной джаз-панк группы The Ex.

Вместе они виртуозно переигрывают классические клезмер-стандарты со всего Старого Света: от Польши до Румынии. Традиционные мелодии перерабатываются с использованием плотного гитарного саунда, который заставляет вспомнить о шугейзинге и Sonic Youth. Но структура остаётся узнаваемой, и тем удивительнее, когда из деконструированной песни прорывается знакомый народный напев.

Таким образом, Зорн на своём лейбле дал возможность многим самобытным музыкантам раскрыться. Раскрыться, ощущая свою этническую принадлежность и транслируя историю своего народа с помощью музыки. Для кого-то это история еврейских анклавов в Латинской Америке, для кого-то – история штетлов в Восточной Европе, кто-то хочет рассказать о своих сефардских корнях, а кто-то – о йеменских. Объединяет их одно – желание осознавать себя евреями и реализовывать свой творческий потенциал именно в этом направлении. Как некогда настоящие цадики помогали своим ученикам раскрывать свою идентичность через духовные практики, так уже почти более 20 лет зорновский «Цадик» помогает артистам со всего мира творить. Ведь музыка, как ни крути, это тоже духовная практика.