Пусть всегда будут песни

Он развлекал коллег по кузнечному цеху импровизациями на рояле и вскоре был приглашен пианистом в оркестр Леонида Утесова. Знакомые ноты, хорошее положение, твердый заработок — но он мечтал стать композитором. Жена его поняла и настояла, чтобы от Утесова он все-таки ушел, пусть даже в бедность и безызвестность. И уже через несколько лет на всю страну гремели его «Пусть всегда будет солнце» и «Спокойной ночи, малыши». Песни советского композитора Аркадия Островского с нами и сейчас.

Будущий композитор родился в еврейской семье владельцев музыкального магазина 25 февраля 1914 года в Сызрани и наречен был родителями Авраамом. C семилетнего возраста начались его занятия музыкой, во время которых, по воспоминаниям родственников, нередко происходили и скандалы с преподавателем по фортепиано. Требовавший от юного ученика неукоснительного исполнения музыкальных произведений, он частенько жаловался его родителям. Ведь мальчик всегда пытался добавить в мелодию нечто свое либо вообще импровизировал, наигрывая что угодно, но только не стоящие перед ним ноты. Однако то, что не разглядел учитель, заметили родители. Желая, чтобы их сын получил более качественное музыкальное образование, они приняли решение о переезде в Ленинград, а заодно и о смене имени их сына на более «удобное» – Аркадий.

Однако начавшееся было обучение музыке Аркадию пришлось прервать, так как на новом месте семья стала испытывать значительные материальные трудности. Чтобы заработать себе на обучение, Аркадий поступил в училище при заводе, где одновременно и подрабатывал. Никому не рассказывая о своих музыкальных способностях, дабы не прослыть неженкой, он обучался на мастера кузнечного дела. Раскрыться в глазах коллег помог случай на одном из молодежных вечеров, устроенных на заводе. На вечер не явился аккомпаниатор, и один из коллег продемонстрировал свои навыки игры на рояле, отыграв одним пальцем несколько нот из вальса «Осенний сон». Гордый собой, он обратился к остальным – мол, кто еще желает попробовать. Когда в ответ на это Аркадий сел за рояль и сыграл вальс полностью, все были откровенно шокированы. Изумленные товарищи по цеху не давали ему встать из-за рояля на протяжении всего вечера, умоляя спасать мероприятие и продолжать играть. А на следующий день директор клуба предложил ему и постоянное музыкальное сопровождение вечеров. Так, начав прилично зарабатывать, Аркадий смог возобновить занятия по подготовке к поступлению в Центральный музыкальный техникум, студентом которого и стал в 1930 году.

В годы обучения он познакомился и со свой женой, сыгравшей немалую роль в его последующей карьере. По воспоминаниям семьи Островских, дело было так. Один из сокурсников попросил Аркадия подменить его и поиграть в хореографическом кружке. Правда, сразу предупредил насчет его руководительницы: «Ты не смотри, что она молодая. Называй её Матильдой Ефимовной и не спорь с ней, во всем соглашайся». Уже аккомпанируя в кружке, глядя на хрупкую Матильду, Аркадий думал, что предупреждения были напрасны. Правда, думал так ровно до того момента, пока не вздрогнул от ее неожиданного и властного возгласа. Тыкая в ноты, она отчитывала его – точно как преподаватель по фортепиано в детстве: «Чтобы никаких импровизаций, строго по нотам». В следующий раз Аркадий очень старался, обошлось без криков. А придя на третье и, как планировалось, последнее занятие кружка, Аркадий услышал, что занятия отменяются. Матильда, извинившись, сообщила, что торопится в Мариинский театр на новый балет Бориса Асафьева «Пламя Парижа». Уже на улице, видя, что она не успевает к подходящему трамваю, Аркадий подбежал и подсадил её. Первоначальное удивление Матильды сменилось улыбкой, а потом она сказала, что пропуск в театр у нее на двоих, и пригласила его. После спектакля они уже никогда не расставались.

Вместе с женой и ещё несколькими студентами вскоре они организовали и концертную бригаду, начав гастролировать. Правда, особых гонораров это не приносило, а однажды в Краснодаре его и вовсе не выплатили. Возвращаясь в поезде без копейки денег, не имея возможности даже купить еды, они вызвали естественный вопрос о причине их двухдневного голодания у находившего по соседству пассажира. Выслушав расплакавшуюся Матильду, незнакомец поинтересовался их концертными номерами. А после того как Аркадий достал с верхней полки аккордеон и вызвал своей игрой аплодисменты всего вагона, попросил оставить и точный адрес. Сойдя с поезда в Москве, незнакомец оставил ребятам записку: «До скорой встречи. Рахлин Лазарь Петрович». И через некоторое время, в 1940 году, когда молодая семья уже забыла об этой встрече, будучи занятой поиском случайных заработков, пришла телеграмма: «Аркадий Островский приглашается штат Госоркестра Утёсова аккордеонистом пианистом. Срочно жду Москве директор Рахлин Лазарь Петрович».

В оркестре Утесова он проработает семь лет. Первоначальные гастроли вскоре сменились кочевкой по фронтам войны. Именно на войне и появились его первые композиторские пробы: песня-плакат «Гадам нет пощады», фантазия для трубы с оркестром, фантазия «Салют». Затем появилась «Сторонка родная» на стихи Сергея Михалкова и другие песни, исполняемые Утесовым. Услышав их, Матильда Ефимовна все чаще начала в своих письмах к мужу подталкивать его заняться композицией. А после войны так и вовсе ежедневно настаивала на этом. Но Аркадий Ильич упирался: «Меня в оркестре любят, ценят, у меня хорошее положение, твёрдый заработок... Утёсов поёт мои песни, с какой стати уходить в никуда, никакой я ещё не композитор, что мы будем есть, пить, где жить? Да и почему, собственно, нельзя продолжать писать песни и у Утёсова, кстати, он меня и не отпустит». Но в конце концов сдался.

В дневнике сына композитора Михаила Островского присутствует запись от 22 сентября 1947 года: «Папа ушел из джаза Утесова и занялся композиторской работой. Жалко, что ушел, но так надо. Может быть, папа станет известен, как Дунаевский». И ещё одна запись: «5 января 1948 года. Уже четыре месяца как папа не работает в джазе Утесова. На радио идет его композиция “Над великой рекой” Фрадкина и Островского. Дела папы неважны. Приехал из Ленинграда Утесов, и сегодня директор джаза позвонил папе и предложил обратно идти в джаз Утесова. Мама категорически против…» Да, дела шли неважно, в душе возникали вопросы «вернуться-не вернуться», но он начал двигаться вперед, преодолевая трудности, коих в первое время было немало. Все это лишь способствовало росту его мастерства, а вместе с ним и его популярности. В 1948 году он уже принят в Союз композиторов. Островский пишет «Комсомольцы – беспокойные сердца» и «Как провожают пароходы», а также «Красную гвоздику» и «Зори московские». Он пишет на стихи известных авторов – Михаила Танича, Константина Ваншенкина, Льва Ошанина.

Их творческие союзы рождают все новые и новые хиты. А песня «Пусть всегда будет солнце» на стихи Ошанина получает первую премию на Международном фестивале песни в Хельсинки и Сопоте. Капсулу с ее текстом опустили в назидание потомкам на дно Черного моря, и извлечь артефакт было предписано в 2017 году. Тогда же, в 60-х, вся страна пела его «Дворовые циклы»: «А у нас во дворе», «И опять во дворе», «Я тебя подожду», «Вот снова этот двор», «Детство ушло вдаль» и другие. Его песни исполнялись первыми звездами эстрады, а порой и зажигали их.

Работа занимала все его время. Возможно, она отчасти и была причиной все чаще происходящих ухудшений здоровья. Врачи были против его отъезда из Москвы в 1967 году на фестиваль в Сочи, названный по песне Островского «Красная гвоздика». Как раз в это время у него началось очередное обострение язвы желудка. Но несмотря на уговоры, Островский был непреклонен. На фестивале он продолжал созваниваться с Ошаниным и строить новые творческие планы. Но 15 сентября началось внутреннее кровотечение. Не помогла и вылетевшая из Москвы хирургическая бригада – вечером 18 сентября Островский скончался, прожив всего 53 года. Как видно, путь его к известности вовсе не был стремителен. Шаг за шагом он добивался признания своего таланта. Но он добился большего – народной любви. Уже не одно поколение напевает его песни. И сегодня, как и много раньше, забывая обо всем на свете, каждый вечер, лишь услышав мелодию «Спят усталые игрушки», к телевизору бегут малыши. А значит, его песни действительно не прощаются с нами.