Холокост Ланцмана

Клод Ланцман — французский кинорежиссер-документалист. Из документальных работ Ланцмана наиболее известен фильм «Шоа» — девятичасовая лента о нацистских лагерях смерти, над которой он начал работать в 1974 году и выпустил в 1985-м. Фильм, не использующий письменных и фотографических документов, а опирающийся исключительно на непосредственные свидетельства очевидцев, включая нацистов и тех, кто их поддерживал, стал мировым общественным событием и уникальным кинофактом.

Недавно Клод Ланцман побывал в Иране. «Ахмадинеджад не верит в то, что Холокост действительно был, — рассказывает режиссер. — Когда я выступал там на телевидении, меня требовали доказать, что Катастрофа была. Они хотели видеть трупы. Я сказал им, что в концлагерях трупов не было. Люди, которые попали в Треблинку, Белжец или Собибор, были убиты газом, а их трупы были сожжены. Трупы — не доказательство. Доказательство — отсутствие трупов. В лагерях были специальные команды, которые сжигали трупы, а пепел рассеивали над водой».

Лента Ланцмана «Шоа», которая будет демонстрироваться в конце июня на лондонском фестивале Open City, — не совсем обычный документальный фильм. В нем вы не увидите старых фотографий, трупов жертв, нацистской кинохроники. В кадре — только непосредственные свидетельства очевидцев. Чтобы взять интервью у выживших узников, Ланцман объехал весь свет. В Тель-Авиве он беседовал с Авраамом Бомбой в его парикмахерской. Подстригая клиентку, Бомба рассказал, как стриг прибывших в Треблинку женщин перед тем, как они были отправлены в газовые камеры.

Затем Ланцман отправился в Польшу. В деревнях, вблизи которых располагались лагеря смерти, его поразило, что жизнь там идет своим чередом — как будто трагедия Холокоста уже стерта из памяти. Режиссер начал опрашивать местных жителей: действительно ли они не имели представления о том, что происходит? А, может быть, им было все равно? Прихожане костела в деревне Треблинка сказали, что Холокост был «справедливым возмездием за распятие Христа».

Ланцман не согласен с обвинениями, выдвигаемыми против Антигитлеровской коалиции за то, что союзные армии, якобы, пренебрегли спасением евреев. «Могли ли союзники спасти евреев? Думаю, нет. Часто говорят, что нужно было бомбить Освенцим. Ну и к чему бы это привело? Все узники погибли бы, — считает режиссер. — Деньги действительно могли помочь, особенно в конце войны. Известны подобные случаи: в обмен на материальную помощь нацисты разрешили эмиграцию нескольких тысяч словацких и венгерских евреев».

Вопросу о том, могли ли союзники спасти жертв Холокоста, посвящено вошедшее в фильм интервью Ланцмана с членом польского сопротивления Яном Карским. В 1943 году Карский оказался на Западе. Он поведал о судьбе оккупированной Польши и о страшной участи, уготованной польским евреям. Карский выступил с докладами в Лондоне и Вашингтоне. В прошлом году Ланцман решил выпустить новую, расширенную версию «Шоа», в которую вошел рассказ Карского о реакции союзников на сообщение о том, что творится в Польше. Карский рассказывает о беседе с членом Верховного суда США евреем Феликсом Франкфуртером. «Я не верю вам, — сказал Франкфуртер, — я не утверждаю, что вы лгун, просто я не поверить в то, что вы рассказали».

Рассказ Карского был столь ужасен, что многие не могли поверить в него. В начале своей ленты Ланцман цитирует французского философа Раймона Арона: «Я знал, но я не верил в это, и потому, что я не верил в это, я не знал».

«Человек, даже если он сам находится в нескольких шагах от газовой камеры, не способен осознать это, — говорит Ланцман, — именно поэтому я избрал свидетельства очевидцев, как основной способ рассказа о Катастрофе».

Клод Ланцман решил дополнить фильм интервью Карского и вновь выпустить его на экраны потому, что в последнее время в СМИ часто представляют польского дипломата как спасителя евреев. Такой же образ рисует вышедший в 2009 году роман французского писателя Янника Хенеля «Ян Карский». Книга стала во Франции бестселлером, но Ланцман считает ее фальсификацией истории. «В романе Карский одержим идеей спасения евреев. На самом деле его в первую очередь интересовала судьба Польши, а не судьба евреев, — говорит режиссер. — Чтобы восстановить истину, я выпускаю на экраны мой фильм в новой, расширенной редакции».