Королева «Золотого Иерусалима»

«Ерушалаим шель заав», или «Золотой Иерусалим» – самая популярная израильская песня в мире. Сегодня, 13 июля, ее создательнице, известной израильской поэтессе и композитору Наоми Шемер исполнилось бы 85. И хоть до конца жизни ее преследовали обвинения в плагиате, в памяти она осталась целеустремленной идеалисткой и дочерью своей страны.

Ее родители, Меир Сапир и Ривка Шафрири, репатриировались в Эрец Исраэль из Вильны в 20-х годах прошлого века и стали одними из основателей киббуца «Кинерет», где в 1930 году появился на свет их первый ребенок – Наоми. Ее отец был активистом подпольной алии, лоцманом на суднах с нелегальными иммигрантами. Первые шаги на музыкальном поприще Наоми сделала в родном киббуце. Когда ей было шесть лет, мать Наоми получила в подарок фортепиано, которое она передала детям киббуца. Но именно Наоми, выделявшаяся своими музыкальными способностями, особенно активно занималась на инструменте. Во время Войны за независимость Наомибыло 18 лет. Сорок семь жителей киббуца «Кинерет» сложили свои головы в борьбе за становление государства Израиль. Наоми очень тяжело переживала эти потери. Много лет спустя эта боль нашла свое отражение в песне «Анахну шнейну меото а-кфар» («Мы из одной деревни»), посвященной трагической гибели в бою еврейского воина. В современном иврите выражение «анахну ме ото ха-кфар» стало крылатым и часто используется в значении «земляки».

В 1955 году Наоми покинула родной киббуц и продолжила свое музыкальное образование в Академии им. Рубина в Иерусалиме. Вскоре она вышла замуж за актера Гидеона Шемера и переехала с ним в Тель-Авив, написав в том же году либретто к мюзиклу «5/5». Популярный в то время певец и драматический актер Хаим Тополь привлек ее в 1957 году к сочинению песен для группы «Бацаль ярок» («Зеленый лук»). Для нее Шемер написала знаменитые песни «Ноа» и «Странствующий певец».

К началу 60-х годов имя Наоми Шемерзнает уже весь Израиль. Однако подлинный успех и популярность пришли к ней с песней «Золотой Иерусалим», написанной в 1967 году по заказу мэра столицы Тедди Коллека и впервые исполненной за несколько месяцев до Шестидневной войны. Фразу «Йерушалаим шель захав» и сравнение поэта со скрипкой («кинор») Наоми, по ее словам, позаимствовала из псалмов Давида. «Золотой Иерусалим», исполненный чистым, высоким голосом скромной, никому не известной девушкой-солдатом Шули Натан, аккомпанировавшей себе на гитаре, впервые прозвучал на Фестивале ивритской песни-67. Уже через несколько дней «Золотой Иерусалим» пела вся страна. Песня стала вторым полуофициальным гимном Израиля. Вскоре началась Шестидневная война. Наоми выступала перед солдатами на боевых позициях. После завершения боевых действий Коллек попросил поэтессу добавить в песню куплет о возвращении Иерусалима. «А он уже готов», – ответила она мэру. Песня «Йерушалаим шель захав» зажила своей жизнью, она переведена на множество языков, ее поют во всем мире. Самой Наоми Шемер приходилось слышать ее и в исполнении женского хора из Японии, и хора русских монахов.

Как это часто бывает в случае грандиозного успеха той или иной песни, на Наоми посыпались обвинения в плагиате. Многие увидели в композиции Шемер сходство с испанской (баскской) колыбельной песней Pello Joxepe («Волосы Иосифа») композитора Хуана Франсиско Шенпелара (1835–1869), которую во время своих гастролей в Израиле в 1962 году исполнял известный испанский певец Пако Ибаньес. Шемер сама неоднократно признавалась, что мелодический рисунок песни она частично заимствовала из испанского источника. По словам композитора, она бессознательно использовала отдельные фрагменты колыбельной в мелодии своей песни и, когда поняла это, «почувствовала себя отвратительно».

«Подозрения в плагиате беспокоили Наоми на протяжении многих лет, – отмечает первая исполнительница “Золотого Иерусалима” Шули Натан. – Я же не вижу для этого никаких оснований. Подобное в музыкальном мире случается весьма часто. Ведь и израильский гимн “Атиква” основан отчасти на румынской народной песне “Погонщики волов”». Пако Ибаньес уже после смерти Наоми говорил, что чувство вины она испытывала «совершенно напрасно». По словам певца, впервые он услышал песню Шемер в 1967 году, вскоре после ее написания. «Я не считаю ее композицию плагиатом, напротив, я был очень рад, что исполненная мной мелодия послужила для Наоми Шемер источником творческого вдохновения», – отмечал певец.

В 2000 году журналист «Йедиот ахронот» прямо спросил Наоми о сходстве двух мелодий. «Сходство действительно есть, но очень небольшое. Подобное случается очень часто. Где-то услышанный мотив входит в ваше собственное творчество неосознанно, подобно тому, как пыль пристает к одежде», – ответила она. В то время как в мелодиях двух песен действительно можно обнаружить сходство, их слова отличаются друг от друга, как небо от земли. В испанской композиции речь идет о человеке, соблазнившем незамужнюю девушку, у которой в результате родился сын, а затем отрицавшем свое отцовство.

В октябре 1973 года, во время жестокой и кровопролитной Войны Судного дня, по просьбе израильского телевидения Шемер исполнила в прямом эфире свою новую песню «Лу йехи» («Пусть будет так»). Песня эта стала для сотен тысяч израильтян глотком надежды в трудную минуту испытаний. Наоми Шемер, в отличие от большинства израильского художественного истеблишмента, придерживалась правых взглядов и симпатизировала поселенческому движению «Гуш эмуним», что придало определенную политическую окраску ее творчеству. Песни Шемер начали истолковывать политически. В 1983 году Наоми стала лауреатом Государственной премии Израиля. Жюри обосновало свой выбор следующим образом: «Ее песни поет вся страна, они отличаются гармоничным сочетанием прекрасных запоминающихся мелодий и берущих за душу стихов, в которых отражаются эмоции израильского общества». В 1993 году Наоми выпустила альбом детских песен «У нас в пианино», в которую вошла композиция «Аколь патуах» («Всё открыто»), ставшая одним из величайших шлягеров в истории израильской музыки.

Наоми не отличалась крепким здоровьем, в последние годы она перенесла несколько хирургических операций. Перед каждой из операцией она писала заново завещание и даже сценарий собственных похорон. Последняя из них, на открытом сердце, длилась восемь часов. Во время этой операции сердце Наоми вытащили из грудной клетки, поменяли клапаны и сосуды. Всё прошло хорошо, и она, по собственному признанию, чувствовала себя отлично.