Непонятый Лейбович

Кинематографисты уже не раз обращали свои объективы в сторону Йешаяху Лейбовича, одного из наиболее оригинальных и спорных мыслителей современного Израиля. Но большинство из них, отмечает режиссер Ури Розенвакс, были сняты за рубежом и в Израиле никогда не демонстрировались. 

«Лейбович. Вера, страна, человек» — трехсерийный документальный фильм, премьера которого недавно состоялась в Израиле. Это первая израильская картина, полностью посвященная неординарной личности Лейбовича, выдающегося ученого-химика, оригинального философа и ортодоксального еврея, резко выступавшего против религиозного истеблишмента и против оккупации территорий, занятых Израилем по результатам Шестидневневной войны.

«Лейбович умер почти 19 лет назад, уже выросло целое поколение израильтян, которые ничего о нем не слышали, за исключением того, что он ввел термин “иудонацисты” — для обозначения израильских солдат. Да, по характеру он был в какой-то степени провокатором, любил эпатировать публику. Из-за его высказываний ломалось немало копий. Но теперь, по прошествии времени, страсти улеглись, и мы подумали, что неплохо было бы вновь обратиться к этой неординарной личности, будто сотканной из контрастов, чтобы снова представить ее израильской аудитории», — отмечает Розенвакс в интервью Haaretz.

Как видно из названия, в фильме затрагиваются главным образом три аспекта в биографии и мировоззрении ученого. Жизнь мыслителя восстанавливается по архивным документам, кадрам старой кинохроники, беседам с родственниками и учениками, многие из которых стали известными людьми. Авторам фильма удалось создать многогранный портрет этой уникальной личности, показать ее с неожиданных сторон. Например, в интервью, данном уже в самом конце жизни, Лейбович признается, что не может читать так много, как раньше и от многих книг его клонит в сон. «Но это, разумеется, не относится к порнографическим романам», — добавил он.

«Мои родители придерживались левых взглядов и были атеистами, — рассказывает Розенвакс. — Лейбович был одной из немногих религиозных фигур, к которым они относились с почтением. Поэтому мне всегда так хотелось раскусить суть его взглядов. С одной стороны, для израильских левых он, безусловно, был культовой фигурой. Он как бы показывал самим своим существованием, что религиозный еврей тоже может быть левым. С другой стороны, у него были настолько нетривиальные взгляды, что он никак не вписался в мейнстрим левой идеологии. По большому счету, он так и остался непонятым израильским обществом. Левые активисты не понимали его религиозности, а ортодоксам не было дело до его социальной философии».

Превратившись едва ли не в самую спорную фигуру в глазах израильской общественности, где встречаются самые противоположные оценки его личности — от признания его крупнейшим еврейским мыслителем поколения до объявления просто «вольнодумцем и анархистом, соблюдающим заповеди» Лейбович, однако, имел общепризнанную репутацию блестящего эрудита и интеллектуала. Принятая им на себя роль пророка-обличителя, парадоксальность его высказываний и оценок, а порой, и преднамеренный эпатаж нередко становились катализаторами серьезных дискуссий, сотрясавших израильское общество.