Мучитель камня

Постоянная экспозиция Еврейского музея и центра толерантности в Москве пополнилась творческим наследием Анатолия Каплана. Шесть работ признанного не только на родине, но и за рубежом еврейского художника переданы в дар музею коллекционером Исааком Кушниром и представлены в разделе «Послевоенный период: от Катастрофы к возрождению». Они выполнены в различных техниках: гуашь, темпера, карандаш, керамика — не хватает лишь литографии, непревзойденным мастером которой был Каплан. 

Признание пришло к нему при жизни: крупнейшие всесоюзные и международные выставки, серебряная медаль Международной выставки искусства книги в Лейпциге, почетные награды Венецианской биеннале и 2-й Международной выставки прикладной графики в Брно... Италия и Франция, Австрия и Англия, Канада и США, ГДР и Чехословакия — где бы ни демонстрировались его работы, они неизменно вызывали восторженные отзывы критиков и интерес музейных кураторов. Ситуация нестандартная для советского художника. Тем более для художника с еврейскими корнями, все творчество которого пронизано образами еврейского местечка.

Танхум бен Леви-Ицхок Каплун родился в 1902 году в городе Рогачеве Могилевской губернии. В Рогачеве имелось несколько учебных заведений, книжная лавка и типография, две больницы и «вольное пожарное общество». Фактически это было большое еврейское местечко: из девяти тысяч жителей города две трети составляли евреи, а на две православные церкви и один католический собор приходилось восемь синагог. «Отца художника звали Лейб-Ицхок Каплун. Он унаследовал маленькую мясную лавку, где работал всю жизнь. Мать звали Соре, она воспитывала детей. В семье их было шестеро. Танхум был третьим ребенком. С детства он отличался от братьев и сестер. Любил гулять в лесу, был тихим, добрым», — вспоминает его близкий друг Лия Стродт. В шесть лет Танхум пошел в хедер, где выучился идишу, а через два года родители отправили его в русскую школу. В это время он начал рисовать: поначалу срисовывал, довольно точно, картинки из книг, особенно хорошо ему удавались еврейские буквы.

Танхум часто ездил к своему старшему брату в Харьков. Здесь он впервые попал на художественную выставку, здесь же окончил школу с разрешением преподавать рисование в младших классах. В 1921 году по совету Марка Шагала Каплун поехал в Петроград и поступил на факультет живописи в Академию художеств. Чтобы получить хоть какой-то доход, рисовал декорации, плакаты, писал лозунги. В 1924 году Петроград стал Ленинградом, а Танхум бен Леви-Ицхок — Анатолием Львовичем: обычная практика для евреев того времени. Фамилию он сменил на более благозвучную — Каплан.

Художник поселился в коммунальной квартире в центре города. В 1934-м из Рогачева в Ленинград приехала девушка Гиня Либман — привезла Каплану пироги от матери. Гиня, как и многие провинциалы, была рада остаться в большом городе, не смутила ее и коммуналка, где в конце коридора был одна на всех раковина. Они расписались, через год у них родилась дочка Люба, больной от рождения ребенок. У Гини был вспыльчивый характер, который со временем все труднее удавалось терпеть ее мужу. И только дочь удерживала Каплана от развода.

Спасали трудолюбие и работа. Ежедневно в восемь утра художник садился за стол и работал без перерыва по пять-шесть часов, потом шел на прогулку, вечерами много читал. Он любил принимать гостей, с радостью показывал свои работы и ждал их оценки. По рассказам Лии Стродт, художник был скромным, не уверенным в себе человеком и часто спрашивал: «Это у меня плохо получилось, как Вы думаете?»

По окончании учебы он в течение долгих лет неоднократно посещает родные места и много рисует с натуры. В 1937 году ленинградский Музей этнографии народов СССР заказал ему для выставки несколько работ, которые представляли бы недавно созданную Еврейскую автономную область со столицей в Биробиджане. Работы требовалось выполнить в общей для всех технике литографии, в которой Каплан тогда ничего не смыслил. Со временем, впрочем, именно литографии принесут ему мировую известность.

«Он был углублен в работу. Склонившись над камнем, он тер его, чернил, замазывал тушью, скоблил и царапал всеми инструментами, которые мог раздобыть. Это была упорная, настойчивая борьба. Он нападал на камень, стремясь сломить сопротивление неподатливого материала во что бы то ни стало. Меня заинтересовала эта схватка: захотелось посмотреть — чего достигнет этот “мучитель камней”. И что же? Первые оттиски с его камней показали, что он побеждает», — рассказывает о встрече с Капланом мастер книжной графики и знаток литографии Владимир Конашевич.

Из всей семьи художника в войне выжила лишь его младшая сестра Дася. Блокаду Каплан пережил в эвакуации на Урале, но вернулся в город еще до победы и создал серию литографий «Ленинград». В 1950-1951 годы, уже будучи известным графиком, Каплан работал главным художником на Ленинградском заводе художественного стекла, что не только обеспечивало ему достойный заработок, но и выводило из круга «явных космополитов».

После войны работы Капланы стали широко известны в ГДР, во многом благодаря его немецким друзьям и преданным поклонникам. Интерес к творчеству советского еврейского художника был для деятелей немецкой культуры своеобразной формой покаяния. Во многих городах Германии проходили его выставки, издавались книги с его иллюстрациями и статьи о его творчестве. Большим ценителем Каплана был, среди прочих, министр культуры ГДР.

Каплан иллюстрировал немецких авторов, еврейских классиков Ицхока-Лейбуша Переца и Менделе Мойхера-Сфарима, Бродского и Лессинга — за графику к «Натану Мудрому» последнего его прозвали Капланом Мудрым. В конце 50-х создал серию листов «Д. Шостакович. Из еврейской народной поэзии». Однако основная часть его творчества — это мир Шолом-Алейхема: циклы литографий по мотивам «Заколдованного портного», «Касриловки», «Песни песней», «Тевье-молочника», «Стемпеню».

Творчеством Анатолия Каплана восхищались Эренбург, Маршак, Шостакович. Илья Эренбург вывозил каплановские листы своим друзьям во Францию, Германию, Англию, Италию, Испанию, Америку. Впервые его работы были выставлены за рубежом в 1961 году в лондонской Grosvenor Gallery: владелец галереи Эрик Эсторик решил собрать всех выдающихся ленинградских художников. Составителям экспозиции было очевидно, что Каплан среди них лучший, и его каталог в итоге издали отдельным тиражом.

Сегодня работы Анатолия Каплана представлены в лондонском Музее Виктории и Альберта, Нью-Йоркском музее современного искусства, музеях Ватикана, Дрезденской картинной галерее, Городском музее Амстердама, Национальной галерее искусства в Вашингтоне, художественных музеях Цинциннати и Филадельфии, Национальной галерее Канады в Оттаве, музеях Берлина, Парижа, Иерусалима... Не остались без них и российские галереи. Более полутора сотен листов с рисунками Каплана Третьяковской галерее, Пушкинскому и Русскому музеям, а также Музею Марка Шагала в Витебске и Рогачевскому музею национальной славы передал в дар коллекционер Исаак Кушнир.

В 1978 году в польском городе Сопоте Кушнир случайно наткнулся на книгу на немецком языке, изданную с иллюстрациями Каплана, и с тех пор стал последовательным собирателем творческого наследия художника. Работы Каплана напомнили Исааку Кушниру о его детстве, о местечке, в котором он родился и прожил восемнадцать лет. Сегодня коллекционер принимает активное участие в популяризации имени Анатолия Каплана, участвует в организации его выставок, содействует изданию альбомов и книг с его иллюстрациями. Как сказал однажды этнограф Валерий Дымшиц, «Исааку очень повезло с Капланом, но и Каплану очень повезло с Исааком».