Бесконечное «Л.Ю.Б.Л.Ю.»

Инициалы Лили Юрьевны Брик – «Л.Ю.Б.» – складывались на кольце Владимира Маяковского в бесконечное «люблюблю». Она была его музой, возлюбленной, огромным счастьем и самой большой в жизни трагедией. До сих пор считается, что именно Лиля Брик подняла Маяковского на вершину славы и добилась его посмертного признания. Однако кому принадлежало ее сердце, понять до сих пор не может никто.

Беседуя с начинающим поэтом Андреем Вознесенским, Лиля в минуту какой-то особой откровенности призналась ему: «Я любила заниматься любовью с Осей. Мы тогда запирали Володю на кухне. Он рвался, хотел к нам, царапался в дверь и плакал». «После такого признания, – писал Вознесенский, – я полгода не мог приходить к ней в дом. Она казалась мне монстром. Но Маяковский любил такую, с хлыстом. Значит, она – святая!»

В реальности Лилю, при всех ее талантах и женском обаянии, едва ли можно назвать святой. Она приняла Октябрьский переворот не только за великую социальную революцию, но и за революцию личностных отношений. И следом попыталась расторгнуть путы той морали, которую называли иногда буржуазной, иногда обывательской. В те дни знаменитая Александра Коллонтай, присоединившись к движению «Долой стыд!», вышагивала голой, даже будучи первой в мире женщиной-министром, комиссаром государственного призрения (в РСФСР ведомство отвечало за социальное обеспечение. – Прим. ред.). Лиля Юрьевна, обладая безукоризненным вкусом, несла прогрессивные идеи куда как более утонченно.

Брик, по словам ее биографа Аркадия Ваксберга, не была красивой. Маленького роста, худенькая, сутулая, с огромными глазами, она казалась совсем подростком. Однако было в ней что-то особенное, женственное, что так притягивало мужчин и заставляло тех восхищаться этой удивительной женщиной. Лиля это прекрасно осознавала и использовала свои чары при встрече с каждым понравившимся ей мужчиной.

Она появилась на свет в 1891 году в семье преуспевающего московского адвоката Юрия (Ури) Кагана. До революции адвокат Каган занимался всем понемногу, но в основном так называемым «еврейским вопросом». В те времена он в первую очередь сводился к вопросу о жизни евреев за пределами черты оседлости, и Каган выступал в роли борца за права евреев. Он не пожелал менять иудаизм на православие ради успешной адвокатской карьеры и, по выражению Ваксберга, «добился всего, сумев одолеть все барьеры, которые российский закон воздвиг для иноверцев».

Однако сомнительно, что Лиля или ее сестра Эльза Триоле, ставшая известной французской писательницей, идентифицировали себя с евреями и еврейской культурой. В раннебольшевистскую эпоху традиционная культура любого народа считалась чем-то отжившим, старомодным и даже антиреволюционным. Не получившая традиционного еврейского воспитания, Лиля, вероятно, ощущала себя не еврейкой, а человеком «большой европейской культуры». Однако о ее происхождении помнили многие, в том числе, кстати, и Маяковский. Он как-то даже привлек ее вместе с Осей к созданию пропагандистского фильма «Евреи на земле» с целью «зазвать евреев крестьянствовать на крымских просторах». Кстати фрагменты из этой ленты Александр Городницкий включил в свой документально-публицистический фильм «В поисках идиша» (2008).

Впервые увидев Лилю, Маяковский безумно влюбился в нее – сразу и навсегда. Она вспоминала: «Это было нападение. Володя не просто влюбился в меня, он напал на меня. Два с половиной года не было у меня спокойной минуты – буквально. Меня пугала его напористость, рост, его громада, неуемная, необузданная страсть. Любовь его была безмерна. Когда мы познакомились, он сразу бросился бешено за мною ухаживать, а вокруг ходили мрачные мои поклонники. Я помню, он сказал: “Господи, как мне нравится, когда мучаются, ревнуют...”»

Это была странная семейка. Заглянуть за порог их спальни стремились многие. Всю жизнь их окружали липкие сплетни. Но ситуацию, шокировавшую мещан и обывателей, Лиля Брик обыграла со свойственной ей непосредственностью. В те времена свободных нравов и любовных теорий никаких объяснений и не требовалось. Позже, когда коммунистическая мораль и людское любопытство доконали даже невозмутимую Лилю, она сформулировала всё просто: мы дружили. «Лиля любила только Осипа, который ее не любил; Маяковский – только Лилю, которая, увы, не любила его; и наконец, все трое не могли жить друг без друга», – писал Василий Катанян, сын последнего мужа Лили.

Много лет спустя, уже в 70-х, в одной из московских школ была устроена встреча учеников с Лилей Юрьевной, которая и в преклонном возрасте вызывала просто-таки магический интерес к своей персоне. На том вечере Лилю прямо спросили о ее семейной жизни во времена Маяковского. Как вспоминает присутствовавший там журналист Захар Гельман, высокая девочка в пионерском галстуке поставила вопрос «ребром»: можно ли считать, что она, Лиля Юрьевна, ее возлюбленный Маяковский и официальный муж, литературный критик Осип Максимович Брик, составляли «шведскую семью»? Лиля Юрьевна ответила мгновенно и безапелляционно: «Конечно, нет! Ни о какой “шведской семье” и речи быть не может…» «Помнится, – пишет Гельман, – что она упирала на то, что у нее, Володи и Осипа было духовное единство, и в этом смысле они составляли семью. Но что такое «духовная семья»? Ведь в ней могут проживать не только единицы, но десятки, сотни, а то и миллионы людей». Так что союз Лили и Оси Брик с Маяковском практически прообраз советской семьи народов.

Предсмертное письмо, помеченное 12 апреля 1930 года, Маяковский пишет именно Лиле Брик. В нем он просит любить его, называет ее среди членов своей семьи и передает ей все свои стихи и архивы. Это был щедрый дар – наследница всех авторских прав Маяковского стала одной из самых состоятельных женщин СССР. Правда, не сразу. После смерти Маяковского сочинения его выходили маленькими тиражами, чтение его стихов с эстрады не поощрялось. Лиля, не видя другого выхода, обратилась в 1935 году с письмом к Сталину, в котором призывала не забывать великого певца революции и поэта нового времени. Ответ не заставил себя ждать: «Т. Ежов! Очень прошу Вас обратить внимание на письмо Брик. Маяковский был и остается лучшим и талантливейшим поэтом нашей советской эпохи. Безразличие к его памяти и к его произведениям – преступление. Жалобы Брик, по-моему, правильны». Так началось посмертное признание Маяковского. В квартире поэта в Лубянском проезде был открыт музей, сочинения выходили огромными тиражами, Маяковский был официально объявлен главным поэтом советской литературы.

Несмотря на установившееся с обществе мнение, что Лиля Брик без ума от своего мужа Осипа, вскоре после смерти Маяковского она разводится с ним и выходит замуж за красного командира Виталия Примакова. В 37-м году Примаков вместе с Тухачевским, Якиром, Уборевичем был обвинен в троцкистском заговоре и расстрелян. Лиля тут же выходит замуж за литературоведа Василия Катаняна, занимавшегося творчеством Маяковского. Тогда же она начинает заниматься переводами, литературоведением (писала, например, о творчестве Достоевского), скульптурой (ее бюсты Маяковского, Брика, Катаняна хранятся в частных коллекциях), а в 60-х годах ее дом на Кутузовском проспекте превращается в заметный центр неофициальной культурной жизни. В отличие от многих, для нее также никогда не существовало и «железного занавеса»: она часто путешествовала по Европе, подолгу жила в Париже у сестры, которая была женой писателя-коммуниста Луи Арагона, но всегда возвращалась в Москву.

В июле 1978 года в возрасте 86 лет Лиля Брик поскользнулась у себя дома, упала и сломала шейку бедра. В ее возрасте такой диагноз обрекал на неподвижность. Но позволить себе быть кому-то в тягость она не могла. 4 августа 1978 года на даче в Переделкино Лиля Брик покончила с собой, приняв огромную дозу снотворного. 

«Приснился сон – я сержусь на Володю за то, что он застрелился, а он так ласково вкладывает мне в руку крошечный пистолет и говорит: “Всё равно ты то же самое сделаешь”», – писала Брик через два месяца после самоубийства Маяковского, и ее сон оказался пророческим. Прах любимой женщины Маяковского, согласно ее завещанию, был развеян в Подмосковье, где-то под Звенигородом. На том месте установили камень с надписью: «Л. Ю. Б.», а далее для непосвященных – Лиля Юрьевна Брик.