Общество
Еврейский волкодав
Сумерки приносили Одессе налёты, убийства и ограбления...
Физика и лирика Иосифа Шкловского
24.05.2001
Для начала короткая энциклопедическая справка:
Шкловский Иосиф Самуилович. Советский астроном, чл.-кор. АН СССР (1966). В 1938 окончил Московский университет и поступил в аспирантуру при Государственном астрономическом институте им. П.К.Штернберга. С 1941 работал в этом институте, в 1944 возглавил отдел радиоастрономии. Профессор Московского университета. С 1968 сотрудник Института космических исследований АН СССР.
Основные научные работы относятся к теоретической астрофизике. В 1944-49 занимался разработкой общей теории короны Солнца и теории радиоизлучения Солнца. В 1946 впервые выдвинул гипотезу, объясняющую всплески солнечного радиоизлучения, которые связаны с пятнами и другими вспышечными явлениями на Солнце. В 1952 рассмотрел непрерывное радиоизлучение Галактики. В 1956 Шкловский предложил первую достаточно полную эволюционную схему планетарной туманности и ее ядра. Принимал участие в постановке астрономических космических исследований. Известен он также и своей научно-популярной деятельностью.
Книги: "Вселенная, жизнь, разум", "Радиоастрономия" (1955), "Проблемы современной астрофизики" (1982), "Звезды, их рождение, жизнь и смерть" (3-е изд. 1984). Член Международной академии астронавтики, Национальной АН США (1972), Американской академии искусств и наук (1966). Медаль им. К.Брюс Тихоокеанского астрономического общества (1972).
Иосиф Самуилович Шкловский родился 1 июля 1916 года в небольшом уездном городке Глухове на севере Украины, вблизи границы с Россией и Белоруссией. В те времена на территории Восточной Польши существовало множество мелких городских поселений-местечек, заселенных евреями. Глухов был, как раз, одним из таких местечек.
Евреи жили в этих местечках, бережно сохраняя свою традицию и национальную культуру. Они придавали огромное значение воспитанию своих детей с обязательным двухгодичным обучением в начальных школах-хедерах. Сами они соблюдали все обычаи, посещали синагогу.
Занимались местечковые евреи торговлей, ремеслами, ростовщичеством, музыкой (в основном, играли на скрипке). Никакой другой деятельности, связанной с владением землей или государственной службой, ни польские, ни российские власти им не разрешали. Несмотря на притеснения со стороны властей и периодические погромы, местечковый еврейский народ сохранил свою самобытность и интеллектуальный потенциал. Именно в маленьких местечках время от времени рождались выдающиеся деятели культуры.
Многие евреи выбились в люди, воспользовавшись смягчением антисемитизма после большевистской революции в России, вызванного активным участием евреев в этой революции. Иосиф Самуилович часто говорил, что, если бы не было революции, то не был бы одним из спецов в области физики и космологии, а шил бы он сапоги в мастерской отца. Шкловский прекрасно знал историю своего народа и считал себя его частью, хотя в повседневной своей жизни еврейской традиции не придерживался.
Однажды он вышел из поезда в Варшаве и прямо с вокзала, будучи первый раз в городе и не спрашивая дороги, как сомнамбула, дошел до гетто. Он считал жестоко подавленное немцами восстание евреев в Варшавском гетто в 1944 году одной из героических и трагических страниц истории. Поэтому-то ему было необходимо отдать дань жертвам тех трагических событий.
В Киеве во время какой-то конференции он решил съездить в Бабий Яр. Тогда там еще не было памятника, и экскурсии туда, мягко говоря, не одобрялись. Тем не менее, доехав на троллейбусе, он пришел к грандиозному оврагу, по краям поросшему лесом. На огромной территории стояли отдельные молчаливые фигурки людей в темных одеждах. Они были погружены в воспоминания. Это родственники тех 100 тысяч киевских евреев, которых немцы уничтожили сразу после захвата Киева. Шкловский был потрясен этим местом.
Между тем, власти каким-то образом оказались осведомлены о глубоком интересе Иосифа Шкловского к судьбе своего народа. И, поскольку он был известным астрофизиком, КГБ установило за ним слежку.
На одной из советско-французских встреч по сотрудничеству в космосе в Тбилиси происходил банкет. Основные тосты были уже произнесены, и банкет рассыпался на отдельные маленькие компании. Вдруг к Шкловскому подошел довольно молодой человек в штатском (не грузин) и предложил переехать в другой ресторан, где будет веселее и интереснее. Они сели в "Москвич" и поехали на место. Там уже был заказан столик. Вскоре к столику подошел молодой, интеллигентного вида застенчивый рослый грузин. Хозяин представил его как ученого-археолога, специалиста по еврейским петрографам. И в самом деле, он стал рассказывать о проводимой им работе по расшифровке надписей на надгробных памятниках еврейского кладбища в Тбилиси, относящихся к ХVI — ХVIII векам. Было интересно узнать, что в Грузии терпимо относились к евреям, им не чинили препятствий в соблюдении традиции. Шкловский проявил к археологу живой, но довольно сдержанный интерес. Вскоре они расстались, и "Москвич" доставил Шкловского в гостиницу.
На следующее утро в 9 часов, археолог явился к нему в номер и, почти плача, стал просить прощения за то, что он согласился быть участником провокации, затеянной КГБ против крупного физика. Еле-еле Шкловский успокоил его, не особенно, правда, понимая смысла этой провокации. Единственно ее возможной причиной могло быть посещение Тбилисской синагоги, куда он зашел минут на пять во время прогулки по городу. Шкловский не был верующим человеком, и в синагогу зашел из простого любопытства.
Но органы не оставляли Шкловского без внимания и сурово наказывали за мельчайшие прегрешения.
Так было в истории с диссидентом Кронидом Любарским. Андрей Дмитриевич Сахаров, который заступался за всех обиженных, попросил Иосифа Самуиловича подписать письмо в защиту Кронида Любарского, видимо, потому, что Любарский считался астрофизиком. После некоторых колебаний Шкловский письмо подписал. Любарского осудили, а Шкловского сделали невыездным. Для него это был очень тяжелый удар.
К этому времени он уже совершил несколько успешных поездок на научные конференции в США и Францию, где был чрезвычайно популярен. Его приглашали многие институты, он прочел престижную лекцию в Национальной радиоастрономической Обсерватории США. Многие выдающиеся физики и астрофизики (Теллер, Фридман, Гольдберг, Таунс) были его друзьями, он был избран почетным членом Национальной Академии США и Королевского Астрономического Общества Великобритании. Поездки в эти страны доставляли ему огромное удовольствие и одновременно способствовали разработке или даже рождению новых научных идей, как это всегда бывало в научных дискуссиях.
Теперь же Шкловский оказался изолированным от научного сообщества больше, чем на пять лет. Уже и Любарский отсидел свой срок, был выпущен на свободу и тут же уехал за границу. А Шкловского все держали. Из-за этого он сердился на Сахарова, вовлекшего его в это дело. Хотя как можно спрашивать с Сахарова за деятельность КГБ! Он сам в гораздо большей степени был жертвой этой организации.
Отношение самого Шкловского к органам было скорее прагматическим. Он понимал, что в их руках находится огромная сила, но надо было жить и работать. Характерна в этом отношении его реакция на тяжелую болезнь заместителя директора Института Космических Исследований, полковника КГБ Георгия Павловича Чернышова. Иосиф Самуилович искренне желал его выздоровления и возвращения в институт, так как считал, что с ним можно работать, и боялся, что если пришлют нового, то тот окажется намного хуже.
У Шкловского была артистическая натура. Он был художником не по профессии, а по образу мыслей. Даже в своих занятиях астрофизикой он пользовался, в основном, образными понятиями. В своей знаменитой книге "Вселенная. Жизнь. Разум" Шкловский приоткрыл секрет своей творческой лаборатории. В отличие от чистых теоретиков, которые просто решают некую математическую задачу, он строил в своем воображении некоторую небольшую модель исследуемой космической системы. При этом и солнечная корона, и Галактика "представлялись ему неправильной формы сфероидальными телами примерно одинаковых размеров — что-нибудь около 10 см... Почему 10 см?
Этот образ возник подсознательно, ...просто потому, что автор чертил в обыкновенной тетради (в клеточку) очертания предметов своих размышлений". Он думал, рисуя! Шкловский сам рассказывал, что в начале своей жизни не мог решить, кем быть: художником или физиком. Он выбрал второе, но всегда хорошо рисовал. Чем-то эти рисунки напомнили летающих коров Марка Шагала. Шкловский любил искусство, ходил в музеи всюду, где довелось побывать. Любопытную шутливую экскурсию составил он по Лувру: как за 15 минут осмотреть самое главное в Лувре. В его тур вошли 3 шедевра: Венера Милосская, Ника Самофракийская и Джоконда.
Интересно, что победная идея сокращенного осмотра главных шедевров реализована в Национальной Галерее Искусств в Вашингтоне (где находятся картины, распроданная большевиками из Эрмитажа). Там составлен так называемый "тур директора". Из нескольких сот экспонатов галереи директор выбрал около десяти шедевров для краткого осмотра. Среди них Липпи, Леонардо да Винчи, Тициан, Рафаэль, Ван дер Вейден, Рубенс, Рембрандт и др.
У Шкловского были и профессиональные знания по искусству, ведь его брат Геннадий Шкловский — известный скульптор. Как-то, гуляя по Киеву, мы набрели на памятник Щорсу. Показывая его мне, он сказал, что это позор для полководца — сидеть на кобыле. Действительно, перед нами была бронзовая конная статуя Щорса, установленная на гранитном постаменте в 1954 году скульпторами Лысенко и Бородайи. Герой гражданской войны восседал на кобыле!
Но Иосиф Самуилович был совершенно равнодушен к шедеврам техники. Его не трогали наши замечательные космические аппараты "Марс" и "Венера", на которых устанавливались приборы для научных экспериментов, которыми он руководил. Как-то раз он приехал в Подлипки в КБ Королева на совещание, посвященное проблемам испытания космической станции "Венера". Как-то раз Шкловскому решили эту станцию, которая мне очень нравилась. Каково же было изумление сотрудников, когда он равнодушно выслушал все объяснения и пошел дальше, не сказав ни слова. Наверно, космический аппарат и не был так уж красив. Он состоял из сферических белых отсеков, поставленных один на другой, и напоминал какую-то карикатуру на снежную бабу. По- видимому, Шкловский смотрел на эту космическую станцию и на весь мир другими глазами — глазами художника.
Шкловский Иосиф Самуилович. Советский астроном, чл.-кор. АН СССР (1966). В 1938 окончил Московский университет и поступил в аспирантуру при Государственном астрономическом институте им. П.К.Штернберга. С 1941 работал в этом институте, в 1944 возглавил отдел радиоастрономии. Профессор Московского университета. С 1968 сотрудник Института космических исследований АН СССР.
Основные научные работы относятся к теоретической астрофизике. В 1944-49 занимался разработкой общей теории короны Солнца и теории радиоизлучения Солнца. В 1946 впервые выдвинул гипотезу, объясняющую всплески солнечного радиоизлучения, которые связаны с пятнами и другими вспышечными явлениями на Солнце. В 1952 рассмотрел непрерывное радиоизлучение Галактики. В 1956 Шкловский предложил первую достаточно полную эволюционную схему планетарной туманности и ее ядра. Принимал участие в постановке астрономических космических исследований. Известен он также и своей научно-популярной деятельностью.
Книги: "Вселенная, жизнь, разум", "Радиоастрономия" (1955), "Проблемы современной астрофизики" (1982), "Звезды, их рождение, жизнь и смерть" (3-е изд. 1984). Член Международной академии астронавтики, Национальной АН США (1972), Американской академии искусств и наук (1966). Медаль им. К.Брюс Тихоокеанского астрономического общества (1972).
Иосиф Самуилович Шкловский родился 1 июля 1916 года в небольшом уездном городке Глухове на севере Украины, вблизи границы с Россией и Белоруссией. В те времена на территории Восточной Польши существовало множество мелких городских поселений-местечек, заселенных евреями. Глухов был, как раз, одним из таких местечек.
Евреи жили в этих местечках, бережно сохраняя свою традицию и национальную культуру. Они придавали огромное значение воспитанию своих детей с обязательным двухгодичным обучением в начальных школах-хедерах. Сами они соблюдали все обычаи, посещали синагогу.
Занимались местечковые евреи торговлей, ремеслами, ростовщичеством, музыкой (в основном, играли на скрипке). Никакой другой деятельности, связанной с владением землей или государственной службой, ни польские, ни российские власти им не разрешали. Несмотря на притеснения со стороны властей и периодические погромы, местечковый еврейский народ сохранил свою самобытность и интеллектуальный потенциал. Именно в маленьких местечках время от времени рождались выдающиеся деятели культуры.
Многие евреи выбились в люди, воспользовавшись смягчением антисемитизма после большевистской революции в России, вызванного активным участием евреев в этой революции. Иосиф Самуилович часто говорил, что, если бы не было революции, то не был бы одним из спецов в области физики и космологии, а шил бы он сапоги в мастерской отца. Шкловский прекрасно знал историю своего народа и считал себя его частью, хотя в повседневной своей жизни еврейской традиции не придерживался.
Однажды он вышел из поезда в Варшаве и прямо с вокзала, будучи первый раз в городе и не спрашивая дороги, как сомнамбула, дошел до гетто. Он считал жестоко подавленное немцами восстание евреев в Варшавском гетто в 1944 году одной из героических и трагических страниц истории. Поэтому-то ему было необходимо отдать дань жертвам тех трагических событий.
В Киеве во время какой-то конференции он решил съездить в Бабий Яр. Тогда там еще не было памятника, и экскурсии туда, мягко говоря, не одобрялись. Тем не менее, доехав на троллейбусе, он пришел к грандиозному оврагу, по краям поросшему лесом. На огромной территории стояли отдельные молчаливые фигурки людей в темных одеждах. Они были погружены в воспоминания. Это родственники тех 100 тысяч киевских евреев, которых немцы уничтожили сразу после захвата Киева. Шкловский был потрясен этим местом.
Между тем, власти каким-то образом оказались осведомлены о глубоком интересе Иосифа Шкловского к судьбе своего народа. И, поскольку он был известным астрофизиком, КГБ установило за ним слежку.
На одной из советско-французских встреч по сотрудничеству в космосе в Тбилиси происходил банкет. Основные тосты были уже произнесены, и банкет рассыпался на отдельные маленькие компании. Вдруг к Шкловскому подошел довольно молодой человек в штатском (не грузин) и предложил переехать в другой ресторан, где будет веселее и интереснее. Они сели в "Москвич" и поехали на место. Там уже был заказан столик. Вскоре к столику подошел молодой, интеллигентного вида застенчивый рослый грузин. Хозяин представил его как ученого-археолога, специалиста по еврейским петрографам. И в самом деле, он стал рассказывать о проводимой им работе по расшифровке надписей на надгробных памятниках еврейского кладбища в Тбилиси, относящихся к ХVI — ХVIII векам. Было интересно узнать, что в Грузии терпимо относились к евреям, им не чинили препятствий в соблюдении традиции. Шкловский проявил к археологу живой, но довольно сдержанный интерес. Вскоре они расстались, и "Москвич" доставил Шкловского в гостиницу.
На следующее утро в 9 часов, археолог явился к нему в номер и, почти плача, стал просить прощения за то, что он согласился быть участником провокации, затеянной КГБ против крупного физика. Еле-еле Шкловский успокоил его, не особенно, правда, понимая смысла этой провокации. Единственно ее возможной причиной могло быть посещение Тбилисской синагоги, куда он зашел минут на пять во время прогулки по городу. Шкловский не был верующим человеком, и в синагогу зашел из простого любопытства.
Но органы не оставляли Шкловского без внимания и сурово наказывали за мельчайшие прегрешения.
Так было в истории с диссидентом Кронидом Любарским. Андрей Дмитриевич Сахаров, который заступался за всех обиженных, попросил Иосифа Самуиловича подписать письмо в защиту Кронида Любарского, видимо, потому, что Любарский считался астрофизиком. После некоторых колебаний Шкловский письмо подписал. Любарского осудили, а Шкловского сделали невыездным. Для него это был очень тяжелый удар.
К этому времени он уже совершил несколько успешных поездок на научные конференции в США и Францию, где был чрезвычайно популярен. Его приглашали многие институты, он прочел престижную лекцию в Национальной радиоастрономической Обсерватории США. Многие выдающиеся физики и астрофизики (Теллер, Фридман, Гольдберг, Таунс) были его друзьями, он был избран почетным членом Национальной Академии США и Королевского Астрономического Общества Великобритании. Поездки в эти страны доставляли ему огромное удовольствие и одновременно способствовали разработке или даже рождению новых научных идей, как это всегда бывало в научных дискуссиях.
Теперь же Шкловский оказался изолированным от научного сообщества больше, чем на пять лет. Уже и Любарский отсидел свой срок, был выпущен на свободу и тут же уехал за границу. А Шкловского все держали. Из-за этого он сердился на Сахарова, вовлекшего его в это дело. Хотя как можно спрашивать с Сахарова за деятельность КГБ! Он сам в гораздо большей степени был жертвой этой организации.
Отношение самого Шкловского к органам было скорее прагматическим. Он понимал, что в их руках находится огромная сила, но надо было жить и работать. Характерна в этом отношении его реакция на тяжелую болезнь заместителя директора Института Космических Исследований, полковника КГБ Георгия Павловича Чернышова. Иосиф Самуилович искренне желал его выздоровления и возвращения в институт, так как считал, что с ним можно работать, и боялся, что если пришлют нового, то тот окажется намного хуже.
У Шкловского была артистическая натура. Он был художником не по профессии, а по образу мыслей. Даже в своих занятиях астрофизикой он пользовался, в основном, образными понятиями. В своей знаменитой книге "Вселенная. Жизнь. Разум" Шкловский приоткрыл секрет своей творческой лаборатории. В отличие от чистых теоретиков, которые просто решают некую математическую задачу, он строил в своем воображении некоторую небольшую модель исследуемой космической системы. При этом и солнечная корона, и Галактика "представлялись ему неправильной формы сфероидальными телами примерно одинаковых размеров — что-нибудь около 10 см... Почему 10 см?
Этот образ возник подсознательно, ...просто потому, что автор чертил в обыкновенной тетради (в клеточку) очертания предметов своих размышлений". Он думал, рисуя! Шкловский сам рассказывал, что в начале своей жизни не мог решить, кем быть: художником или физиком. Он выбрал второе, но всегда хорошо рисовал. Чем-то эти рисунки напомнили летающих коров Марка Шагала. Шкловский любил искусство, ходил в музеи всюду, где довелось побывать. Любопытную шутливую экскурсию составил он по Лувру: как за 15 минут осмотреть самое главное в Лувре. В его тур вошли 3 шедевра: Венера Милосская, Ника Самофракийская и Джоконда.
Интересно, что победная идея сокращенного осмотра главных шедевров реализована в Национальной Галерее Искусств в Вашингтоне (где находятся картины, распроданная большевиками из Эрмитажа). Там составлен так называемый "тур директора". Из нескольких сот экспонатов галереи директор выбрал около десяти шедевров для краткого осмотра. Среди них Липпи, Леонардо да Винчи, Тициан, Рафаэль, Ван дер Вейден, Рубенс, Рембрандт и др.
У Шкловского были и профессиональные знания по искусству, ведь его брат Геннадий Шкловский — известный скульптор. Как-то, гуляя по Киеву, мы набрели на памятник Щорсу. Показывая его мне, он сказал, что это позор для полководца — сидеть на кобыле. Действительно, перед нами была бронзовая конная статуя Щорса, установленная на гранитном постаменте в 1954 году скульпторами Лысенко и Бородайи. Герой гражданской войны восседал на кобыле!
Но Иосиф Самуилович был совершенно равнодушен к шедеврам техники. Его не трогали наши замечательные космические аппараты "Марс" и "Венера", на которых устанавливались приборы для научных экспериментов, которыми он руководил. Как-то раз он приехал в Подлипки в КБ Королева на совещание, посвященное проблемам испытания космической станции "Венера". Как-то раз Шкловскому решили эту станцию, которая мне очень нравилась. Каково же было изумление сотрудников, когда он равнодушно выслушал все объяснения и пошел дальше, не сказав ни слова. Наверно, космический аппарат и не был так уж красив. Он состоял из сферических белых отсеков, поставленных один на другой, и напоминал какую-то карикатуру на снежную бабу. По- видимому, Шкловский смотрел на эту космическую станцию и на весь мир другими глазами — глазами художника.
Материал подготовил
Дмитрий СТЕФКИН
