Уставший от секса

Половину жизни он боролся с Фрейдом и его теорией, что всем движет секс. Верил, что помимо поиска партнера, есть и иные смыслы жизни. Позже Эрих Фромм уже ни с кем не боролся – просто старался, чтобы психотерапия была доступна каждому, а не только богачам.

Эрих Фромм – автор «Бегства от свободы» и «Искусства любить». Психоаналитик и практик гуманистического психоанализа, перечивший фрейдистам и бихевиористам. Наследник Франкфуртской школы, изгнанник Берлинского и Нью-Йоркского психоаналитических сообществ, основатель Мексиканского общества психоанализа и научно-исследовательского института. Ветхозаветную историю «о грехопадении» Эрих Фромм с детства считал началом человека действующего. Из разговора Авраама с Б-гом понял, что с Всевышним можно и даже нужно спорить. По примеру провозвестников Мессианского времени, главным инструментом доставки знания человеку считал книгу. И говорил, что пророк хорош, когда искренне исповедует то, что он проповедует.

Энциклопедии упрямо сообщают, что Эрих Фромм происходил из ортодоксальной семьи. Сам Эрих Фромм, будучи уже сильно в годах, рассказывал своему биографу Райнеру Функу другое. Прадед действительно был большим знатоком священных книг и доморощенным талмудистом, но владел небольшой лавочкой – впрочем, не очень процветал. И был многодетным отцом. Фромм недопонимал своего деда Зелигмана за то, что вместо поста раввина ландграфства Бад-Хомбург в 1875 году тот выбрал место домашнего учителя и раввина барона Вилли Карла фон Ротшильда во Франкфурте-на-Майне. Да и своего отца Нафтали Фромма он уважал бы куда больше, если бы тот не сделался виноделом, торговцем и дельцом, не слишком успешным опять же. Мать Эриха Фромма Роза, в девичестве Краузе, была дочерью раввина, родом была из России. Такая, в целом, ортодоксия.

Талмудистами и раввинами – реформаторского толка – были и главные учителя Фромма во Франкфурте в 1912-1914 годах. Первым стал раввин Нехемия Антон Нобель – философию Германа Когена и многообразие Гёте он узнал от него. Вторым был Залман Барух Рабинков, который традиционное изучение Талмуда рассматривал через современную культуру, но попросил запомнить Эриха: «Каждый имеет право и обязан говорить: “Ради меня создан мир”, глава 4. Санхедрин». Когда во Франкфурте Фромм изучал юридическое право, он воспринял его не как систему гражданских норм и обязанностей, а как «кристаллизованный минимум этики любого общества». Учиться дальше он отправился всё-таки в Гейдельберг – философия, социология, психология. Фома Аквинский и Спиноза, Кант, Гегель, Ницше, Герберт Спенсер, Джон Стюарт, Милль и Уильям Джеймс, Хайдеггер и Сартр, Блох и Хабермас, но прежде всего Аристотель, Спиноза и Маркс – такой круг духовных и нравственных ориентиров сложился в итоге у Фромма.

Весной 1924 года Фрида Райхман открыла пансионат «Терапойтикум», где практиковала психоанализ Зигмунда Фрейда. Заведение было культовым, с каждым клиентом госпожа Райхман работала лично. В этих стенах бывало особенно чётко видно, где психоанализ просачивается в иудаизм, а где он из него проистекает. Тут священно чтились законы еврейской кухни, а пансионат ещё называли «Торапойтикум». Эрих Фромм приходил на сеансы, и позже хозяйка стала его постоянным личным аналитиком. Потом ещё более личным – свадьба состоялась 16 июня в 1926 году. Психотерапевта после свадьбы пришлось сменить. Мадам Райхман была на 10 лет старше своего супруга и горячо поддерживала его взгляды. Он стал публиковаться, выступать с докладами – сразу обнаружил, что изучение социальных процессов и психологии масс ему намного интересней, чем индивидуальный психоанализ. В конце 20-х Фромм окончил Берлинский институт, из которого вышел дипломированным психоаналитиком. Открыл частную практику в доме № 1 на Байришерплац. Тренировался в написании книг, опубликовал сочинение под названием «Шаббат». С Фридой они расстались через четыре года, но дружили потом всю жизнь.

Природа общественных процессов обусловлена животной сущностью человека и бихевиоризмом – как-то так смотрели на социологию и Зигмунд Фрейд, и Карл Юнг, открывший «бессознательное» за обедом. Фромм обнаружил, что природа общественных процессов и массового поведения заметно отличается от природы индивидуального поведения и сильно от неё зависит. Он написал «Психоанализ мелкого буржуа», а позже – монографию «Иудейский Закон. К социологии диаспорного еврейства». Утверждал, что ключи социальных законов – в законах, принятых внутри каждого отдельного общества, и единых нет. «Иудейский Закон» демонстрировал «душу еврейского исторического организма», на которой держится весь народ, где бы ни находились его разбросанные группы. Разработками на эту же тему стали монография «Психоанализ и социология», «Развитие догмы Христа», «Психоанализ и религия».

Его привлекало влияние человеческих механизмов на развитие исторического процесса в целом, а также все, что запускало социальные катаклизмы. Природа авторитаризма и подчинения, культ некрофилии и гуманистический психоанализ. События Второй мировой войны и разработка нейтронной бомбы не только доказывали его убеждения по части некрофилических характеристик человека, но и разоблачали идею сохранения мира через устрашение. Фромм крошил общественное подсознание, извлекая из человеческой сути неприглядные составляющие, которые, безусловно, нуждались и нуждаются по сей день в очень вдумчивом рассмотрении. В работе «Бегство от свободы» он описал жажду подчинения, свойственную человеку даже в демократических обществах, и природу авторитаризма. Социальную психологию Фромм открыл как отдельную сферу жизни человеческого общества. И она оказалась куда содержательней психологии индивида.

Он настаивал на развитии психоанализа в сторону социальной психотерапии, развитии гуманистического психоанализа в целом. Разговоры на кушетке по 150 долларов за приём в конце 40-х годов прошлого века выглядели буржуазным жлобством, а не развитием психоанализа. Фромм открыто выступал против теории либидо, против приоритета сексуальности. Секс он воспринимал как обслуживающую функцию в межличностных отношениях. Это до сих пор выглядит дерзко, и тогда ни Берлинское, ни Венское психоаналитическое сообщество из-за Фромма менять свои взгляды не собиралось.

Теория либидо, кажется, отомстила Фромму. Обосновавшись в Америке, он вступил в психоаналитический кружок Карен Хорни – горячей сторонницы ревизии психоанализа. Они сблизились, но это были не любовные отношения в чистом виде – совместные взгляды казались ему сильней. Фромм писал в то время «Человека в авторитарном государстве» – Хорни сильно рекомендовала исследование своему научному издателю. Сама Карен в 1937 году выпустила «Невротическую личность нашего времени». И оба эти обстоятельства изрядно раздражали профессоров Нью-йоркского института психоанализа. Хорни поддерживали студенты – молодые теоретики устраивали ажиотаж, спорили с преподавателями, осуждали авторитаризм. Когда руководство института напряглось окончательно, несколько диссертаций не приняли к защите. Саму Хорни на собрании Нью-Йоркского психоаналитического общества дисквалифицировали как обучающего психоаналитика и преподавателя. Она покинула собрание, и за ней ушли её ученики, среди которых была Клара Томпсон, уже давно проходившая личный анализ у Фромма. Томпсон раньше была ученицей Фромма, а со временем стала и его сердечной подругой. Это, в свою очередь, положило начало вражде Хорни с Фроммом.

В мае 1941 года отверженные психоаналитики основали Ассоциацию развития психоанализа, её возглавили Уильям Сильверберг из Вашингтон-Балтиморского общества и Клара Томпсон. На базе ассоциации был основан Американский институт психоанализа, и Томпсон предложила сделать Фромма его почётным членом. Карен Хорни напомнила комиссии, что у Фромма нет медицинского образования и по правилам колледжа он не может преподавать. Это правило обычно не безоговорочно, и у Фромма были основания чувствовать себя возмущённым. Члены комиссии уступили, позволив ему преподавать, но только теорию, и дальше его статус в институте повис в воздухе, так и не прояснившись. Через год студенты потребовали у руководства колледжа, чтобы Фромм вёл у них технические семинары – декан отказался создавать прецедент. Вмешалась Томпсон – тоже безрезультатно. Фромм покинул институт, и вместе с ним это сделали ещё 12 преподавателей и студентов. Даже дочь Хорни Марианна, тоже учившаяся у Фромма, в итоге порвала с матерью, и через несколько лет работала под началом Фромма в Институте им. Уильяма Эленсо Уайта. Новые изгнанники организовали Вашингтонскую школу психиатрии, и с 1946 по 1950 годы Фромм ею руководил.

В мае 1940 года он получил американское гражданство и женился на Хенни Гурланд – той самой Гурланд, которая в бегстве от нацистов пересекала франко-испанскую границу вместе с философом Вальтером Беньямином и похоронила его в Портбоу. По пути из Германии она неоднократно падала, сильно повредила спину и нуждалась в лечении. В Мексике неподалёку от Сан-Хосе находились источники, которые ей очень рекомендовали врачи. И в 1949 году Фроммы поселились в Мехико, но через три года Хенни умерла. Эрих остался с её сыном совершенно подавленный. И в Америку возвращаться совсем не хотел. Практика начиналась скачкообразно, преподавание – случайно, но скоро он создал в Мехико свою школу и Мексиканское психоаналитическое общество, которое сотрудничало с медицинским факультетом местного университета.

В 1953 году Фромм снова женился. На сей раз – на высокой привлекательной американке из Алабамы. Они купили дом в пригороде, небольшом поселении Куернавака. И в свободное время наслаждались видами. Преподавая в Мексике, он решил, что психоанализ можно и нужно использовать, чтобы сделать медицину более гуманной, чтобы готовить медиков и педагогов, работать с подростками. Так в марте 1963 года в здании университета в Мехико начал работу его институт. Когда он превратился в учебно-исследовательский центр, оказывающий помощь пациентам Фромм внимательно следил, чтобы её получали прежде всего бедняки. Очень боялся, что и тут психоаналитики превратятся в «священников капитализма», и тщательно оберегал созданную институцию.

В Мексике он прожил 25 лет. Практика по теории авторитарности, как и борьба с теорией либидо, остались позади. Пришло время автономии человека, как и говорил раввин Рабинков. Фромм не перестал чувствовать себя иудеем, но после прочтения «Учения Будды» Георга Гримма, буддизм, выстроенный на разумности, а не на мистике, стал главной для него религией. В 1957 году в Куернаваке он пригласил своего учителя Судзуки. И в своём доме провёл мощнейший семинар на 40 участников – духовные практики чередовались с терапевтическими и мистериальными целую неделю. Для себя Фромм утвердился в родстве науки и мистики, пользе гуманистического подхода и отсутствия ортодоксии, ну и просто был счастлив собрать хорошую компанию, надо думать. Он стал одним из отцов культуры тех самых семинаров, тренингов и мистерий, в процессе которых люди учатся жить друг с другом, друг в друге, в себе. Но сам он этого, похоже, не заметил.