Вулкан моей души

Бродский писал ему: «Пока ты занимался лавой, я путался с одной шалавой». Друг поэтов и музыкантов, сам он горел лишь вулканами – и первым в Союзе бесстрашно в них спускался. На 86-м году жизни умер великий вулканолог Генрих Штейнберг.

«Не везет начальнику отряда вулканологов. Четвертый раз вулканы укладывают его в постель. Впервые это было еще несколько лет назад, когда он приехал сюда студентом-практикантом: тяжелые переломы рук и ног, сотрясение мозга.
– Никаких вулканов больше, – сказала тогда мама. – Из дому ни шагу.
– Хватит тебе и обычной геологии, – сказал папа. – Без камнепадов и извержений.
А ему обычной геологии было мало. Он все-таки закончил второй факультет – геофизический – и все-таки отправился к вулканам. Не всегда же они одолевать будут, когда-нибудь и его черед придет одержать верх».

Это строки из книги Андрея Битова «Путешествие к другу детства», в которой рассказывалось о жизни Генриха Штейнберга – советского и российского вулканолога. Среди друзей и коллег, впрочем, его звали просто Вулкануфт-1.

Он родился в феврале 1935-го в Ленинграде. Его отец Семён Исаакович Штейнберг был архитектором. Мать Анна Абрамовна Великина до войны работала техником-чертёжником. В семье часто вели разговоры на идише, и еврейская классика – Шолом-Алейхем, Маркиш – была знакома и любима Генрихом с детства. Хотя, как признавался он сам, до начала войны и отъезда в Сибирь с интернатом, в котором работала мама, он и не знал, что еврей. «С антисемитизмом я впервые столкнулся, когда пошел в школу в Сибири. Затем уже после войны, в обычной ленинградской школе ощутил его по полной на своей шкуре», – рассказывал Штейнберг, но при этом добавлял, что после первого же отпора нападки прекращались.

Штейнберг рос спортивным ребенком, играл в футбол, оттачивал приемы самообороны. Уже будучи известным вулканологом, он как-то попал в криминальные сводки газет – защитил на улице незнакомую девушку, дав отпор троим хулиганам и получив при этом три ножевых ранения. Причем заметил он раны, лишь когда доставил преступную троицу в отдел милиции. За пределами гор и вулканов Штейнберг вообще часто попадал в подобные переделки, например, одна из возлюбленных в порыве прострелила ему руку – а целилась и вовсе в голову.

В связи с этим Андрей Битов говорил: «Я лично уже за Генриха, когда он лезет в свой вулкан, не беспокоюсь. Я за него беспокоюсь, как раз когда он в этот свой вулкан не лезет». С ним были согласны и остальные друзья Штейнберга, среди которых были Иосиф Бродский, Евгений Рейн, Александр Городницкий, Глеб Горбовский, Юз Алешковский и Василий Аксенов.

Свое решение поступить в Горный институт он объяснял желанием получить специальность, с которой можно жить и работать далеко от больших городов и больших начальников. «Я выбрал свободу, – рассказывал Штейнберг. – Чтобы никаких обкомов, райкомов, партийного начальства. Ведь на Камчатке я жил по нормальным, естественным законам». Как отличник, Штейнберг обучался в привилегированной, так называемой «урановой» группе: «Поиски и разведка радиоактивных металлов». Практику при этом он проходил на Камчатке – допускать к урановым рудникам студентов не спешили. На руднике в Казахстане он оказался лишь при написании дипломной работы. Там же он должен был и остаться работать. Но скучая по Камчатке, Штейнберг отказался давать подписку о неразглашении, после чего с «позором» был изгнан из урановой группы. Этого, собственно, он и добивался – его отправили сначала в Хабаровск, а затем в Камчатскую геолого-геофизическую обсерваторию.

В 1962 году на основе обсерватории был создан Институт вулканологии. И хотя нигде не проводится никакой параллели, но годом ранее, в 1961-м, в возрасте 26 лет именно Штейнберг совершил первый в СССР спуск в кратер действующего Авачинского вулкана. Спустившись на 170 метров, он собрал пробы, ставшие базой для изучения глубинного строения вулканов – до той поры о происходивших внутри вулканов процессах в СССР были весьма поверхностные представления. К слову, Штейнберг спустился тогда без всякой специальной амуниции – просто с кислородным баллоном и в противопожарном костюме, который он все-таки при подъеме прожег: температура была под 800 градусов.

Через год он уже готовился к спуску в кратер извергавшегося Карымского вулкана. Но еще на подходе к нему его снесло вырвавшимся из кратера камнем – так называемой вулканической бомбой. С диагнозом «перелом затылочной, теменной и левой височной костей; внутричерепное кровоизлияние» Штейнберг неделю лежал без сознания – как сам он говорил, «в палате для смертничков». Но выкарабкался – и первым делом, встав на ноги, вновь отправился к вулкану.

Мистифицируют, что после того случая Штейнберг стал словно заговоренный – падал с вертолетов и самолетов, бывал ранен и пулей, и ножом, но оставался цел и невредим. На вулкане он вообще чувствовал себя, как рыба в воде: потоки лавы и вулканические бомбы впредь обходили его стороной. «Просто я люблю вулканы, а вулканы любят меня, – говорил вулканолог. – Я уверен, что у каждого места есть свой дух. К нему нужно относиться с большим уважением. Вулкан требует предельного уважения и собранности. Никакого панибратства. Как с благородной женщиной: из того, что тебе вчера что-то позволили, совершенно не следует, что тебе разрешат это и сегодня. Нужно быть таким же безупречным, как в первый раз. Каждый раз, как первый, сколько бы раз это ни повторялось. Все несчастные случаи происходят в самых простых местах, там, где ты теряешь уважение и начинаешь хамить вулкану. Этого он не прощает».

Руководя экспедициями в максимальной близости от извергавшихся кратеров, Штейнберг всегда выводил своих сотрудников с вершин без травм. Он исследовал десятки вулканов, и точность его прогнозов о начале и окончании извержений не раз превосходила утверждения как советских, так и зарубежных коллег. При ряде обстоятельств Штейнберг вообще мог бы оказаться в числе лунных первопроходцев. Исследованием сходства поверхности Луны с вулканическими ландшафтами он какое-то время занимался, так сказать, для души – был уверен, что в мире уже есть более глубинные исследования этой темы. Как оказалось, их не было.

Однажды Штейнберг наткнулся на научную статью одного из маститых исследователей Луны – тот писал о природе образования кратеров. Генрих Семенович настолько был не согласен с его выводами, что тут же парировал их собственными умозаключениями. Получилась целая научная статья о том, что немалая часть кратеров на Луне имеет вулканическое происхождение. Но Штейнберг тогда только готовился к защите кандидатской, а представить доклад научному сообществу мог только академик. По совету брата, физика Александра Штейнберга, Генрих отправил статью напрямую Сергею Королёву. В итоге тот только ее включил в «Доклады Академии наук». Была запланирована и личная встреча конструктора и вулканолога, но она не состоялась, потому что вскоре Королев умер.

Однако после этой статьи Штейнберга включили в состав редколлегии журнала Modern Geology и пригласили в США на симпозиум по геологии Луны. Его, конечно, никуда не пустили. Зато позвали в отряд космонавтов под лунную программу Академии наук. Вскоре, правда, эту программу свернули, зато Штейнбергу предложили организовать полигон ходовых испытаний лунохода на Камчатке, где испытывались не только советские, но и зарубежные планетоходы.

Испытания проходили в режиме полной секретности – о них до сих пор известно не так уж много. Однако вместо наград Штейнберг тогда попал под расстрельную статью о хищениях в особо крупных размерах. Вертолет, на котором к месту испытаний следовала его группа, потерпел крушение – чудом обошлось без жертв. Но чтобы не срывать график, Генрих Семенович нашел другой вертолет и заправил его «черным налом», списав деньги на топливо с другой статьи расходов. Испытания прошли успешно и были даже отмечены руководством страны. Однако такой стремительный рост карьеры молодого вулканолога, видимо, кого-то очень смущал – по факту заправки вертолета, квалифицированной как хищение, завели уголовное дело.

«Мне припомнили и дружбу с Бродским, и контакты с Ростроповичем, Виктором Некрасовым, но более всего чекистов встревожил контракт-приглашение на работу в США, – вспоминал Штейнберг. – Однако после двухлетнего расследования и вмешательства главного конструктора лунохода Александра Кемурджиана и академика Георгия Флерова дело закрыли. Но из института уволили “по сокращению штатов”, а когда суд восстановил, уволили по решению ученого совета как “не прошедшего конкурс на должность младшего научного сотрудника”. Был я тогда кандидатом наук, редактором Modern Geology, вице-президентом общества Intern.Lunar.Geol.Soc., а вот статусу младшего научного сотрудника не соответствовал».

Три года Штейнберг, чтобы не быть тунеядцем, работал электриком в котельной – сутки через двое. Все обвинения были сняты лишь в 1976 году, после чего Штейнберг вернулся к полноценной научной работе на базе сахалинского Института морской геологии и геофизики. В 1991-м он возглавил Институт вулканологии и геодинамики РАЕН, которым руководил долгие годы.

Среди многих фундаментальных исследований наиболее значимым сам вулканолог считал открытое его экспедицией месторождение рения – очень редкого металла. Это произошло на вулкане Кудрявый на острове Итуруп в Курильской гряде в 1992 году. И это единственное месторождение рения не только в России, но и в мире. Уникальность его в том, что если везде рений добывается попутно в горно-металлургическом процессе и в очень малых количествах – не более 60 тонн в год, то на Кудрявом рений находится прямо в вулканическом газе, его лишь необходимо выделить. Предварительные подсчеты позволили спрогнозировать добычу порядка 30 тонн ежегодно. Были подготовлены и вся документация, и опытные установки, но государственного финансирования разработки месторождения Штейнберг так и не дождался. На протяжении 30 лет сроки финансирования постоянно переносились, на сегодня в планах – 2022 год. Генрих Штейнберг скончался 28 декабря 2020-го.

Почти пять лет назад Генрих Штейнберг дал Jewish.ru эксклюзивное интервью. Материал под названием «Я послушался Романа Абрамовича» вы можете прочитать здесь.