Бомба в рукаве

Он знал толк в оружии – это ценил даже Сталин. В застенки Лубянки попал ненадолго – с началом войны стал очень нужен. Вскоре Борис Ванников вместе с Курчатовым создал атомную бомбу.

Зимой 1939 года единый советский наркомат оборонной промышленности превратился в четыре самостоятельных организации. Теперь это были отдельные наркоматы авиационной и судостроительной промышленности, а также боеприпасов и вооружения. Последний возглавил Борис Львович Ванников, до того занимавший пост замнаркома оборонной промышленности СССР. Предшествующая новому назначению встреча со Сталиным была второй в его жизни. Первая состоялась в 1935-м – тогда Ванников руководил Тульским оружейным заводом. Встреча прошла хорошо: Верховный главнокомандующий отметил «опыт, инженерный талант и волевые организаторские способности» Ванникова и сам продвинул его наверх. Вот почему, когда в 41-м Сталину представили «неопровержимые» доказательства, что Ванников – иностранный, немецкий агент, вождь народов сомневался несколько дней. «Кто угодно, но только не Ванников», – говорят, все повторял он. Но резюме было привычным: «Видимо, я в нем ошибся».

Довольно примечательной была причина ареста. Ведомство Лаврентия Берии копало под конструктора минометов Бориса Шавырина. От Ванникова требовалось лишь завизировать постановление о его аресте, уже подписанное наркомом госбезопасности и генеральным прокурором. Борис Львович отказался это делать. И благодаря его позиции Шавырин не был осужден. А вот сам Ванников перед самой войной, 7 июня 1941-го, попал в подвалы Лубянки. Там ему предложили признаться, что он состоял в контрреволюционной преступной группе, которая замышляла убить товарища Сталина. Его сокамерник – радиофизик и инженер Александр Минц – рассказывал, что Ванников «признался» на первом же допросе: «Хорошо, дайте бумагу, я все напишу». Бумагу дали, и Борис Львович написал: «Я, Ванников Б. Л., признаю, что состоял в преступной группе, замышлявшей убить И. В. Сталина. Членами группы были также Молотов В. М., Каганович Л. М., Ворошилов К. Е., Буденный С. М, Берия Л. П., …» Дальше он перечислил все руководство страны. После этого избиения на ночных допросах продолжались на протяжении месяца. От него требовали признаться в шпионаже и военном заговоре, он же стоял на своем: с иностранными представителями встречался исключительно по поручению правительства – и в интересах страны.

Через месяц после начала войны избиения вдруг прекратились. Ванникову передали указание Сталина – письменно изложить идеи по организации производства оружия в условиях войны. Ванников совершенно не знал, что творится на фронте – там, к слову, в тот момент были дикие перебои с поставками боеприпасов. Зато он досконально знал особенности работы каждого оружейного завода, всю цепочку поставок и логистику производства. Ванникову понадобилось два дня, чтобы подготовить детальный, пошаговый процесс перехода гражданских предприятий на выпуск боеприпасов.

А еще через два дня прямиком из подвалов Лубянки его доставили к Сталину. Там, в Кремле, в присутствии Молотова и Маленкова Верховный главнокомандующий назвал план Ванникова «прекрасным документом для работы наркомата вооружения». После он произнес в пустоту, ни к кому конкретно не обращаясь: «Считаю товарища Ванникова ни в чем не виновным. Я всегда знал, что ему можно доверять».

Уроженец Бакинской губернии, Ванников с 17 лет работал вместе с отцом на буровой. Он участвовал в Гражданской войне, после которой окончил Тбилисский политехнический институт, а затем и Московское высшее техническое училище – ныне МГТУ им. Н. Э. Баумана. Начав свой трудовой путь в 1927-м инженером завода сельскохозяйственного машиностроения в Люберцах, он вскоре стал его директором, а после – заместителем начальника Главного управления сельскохозяйственного машиностроения ВСНХ СССР. В 1933–1936 годах Ванников был директором Тульского оружейного завода, а затем возглавлял Мотовилихинский артиллерийский завод в Перми. Потом были судьбоносные встречи со Сталиным, даровавшие ему пост заместителя наркома оборонной промышленности – и арест.

Выйдя из застенков Лубянки, он вернулся к работе и организовал производство боеприпасов на заводах, эвакуированных в глубь страны. В начале 1942-го Ванников был назначен наркомом боеприпасов. А уже в июне он получил звание Героя Социалистического Труда «за исключительные заслуги перед государством в деле организации производства, освоения новых видов артиллерийского вооружения и умелое руководство заводами». За последние месяцы 1941 года он перевел на производство боеприпасов 382 завода. В 42-м их была тысяча. А в 1943-м уже 1300 заводов и фабрик выпускали осколочные, бронебойные, кумулятивные и другие снаряды.

После войны именно Ванникову доверили руководить организацией атомной промышленности и координацией всех научно-технических и инженерных разработок в этой сфере. 30 августа 1945 года Борису Ванникову поручили возглавить ученый совет по атомной энергии. «Я же инженер, а не ученый!» – удивился он. «Да? – ответил Сталин. – А мы и не знали! Как вам удавалось это скрывать? Вы справлялись со всеми задачами, думаю, что и эта не будет исключением». Так и вышло. Как писал физик Юлий Харитон, «блестящий инженер и прекрасный организатор Ванников сумел быстро найти общий язык с коллективом ученых, возглавляемым Курчатовым». Курчатов отвечал за решение научных задач, Ванников – за их воплощение в жизнь и координацию работ во всех отраслях, причастных к атомному проекту.

Сложно даже представить объем перерабатываемой им ежедневно информации! Он налаживал работу предприятий по переработке урановых руд, получению тяжелой воды, извлечению плутония, выделению урана-235 – и многих других. Все секретные заводы, испытательные полигоны и лаборатории по созданию атомной бомбы работали и взаимодействовали друг с другом благодаря усилиям Ванникова. Как отмечали его коллеги, в работе над атомным проектом он был непредсказуем: то доброжелательным, то вдруг грубым и резким. Но и то, и другое шло на пользу работе. Он буквально жил на новых объектах, не жалея ни себя, ни других. За допущенное отклонение от технического задания Ванников мог запросто снять сотрудника с производства и отправить его дня на два в ближайший лагерь для заключенных. Чтобы тот мог оценить возможные последствия его ошибки в будущем.

При этом Ванников как мог защищал всех, кем вдруг внезапно интересовалось ведомство Берии. Незадолго до испытания первой советской атомной бомбы Берия, готовясь к возможной неудаче, лично представил Ванникову список с фамилиями тех, кто будет наказан. И попросил посмотреть, не забыл ли он кого упомянуть. Ванников так ударил стулом о пол, что тот разлетелся в щепки. Последующий монолог Ванникова, куда и как попадет этот список, если он вдруг еще раз услышит о нем, процитировать не решался никто из очевидцев. Но, говорят, Берии понадобилось несколько минут, чтобы вернуть самообладание.

За несколько дней до испытания атомной бомбы у Ванникова случился гипертонический криз. По некоторым свидетельствам, об успешном испытании бомбы он узнал от Сталина, связавшегося с ним сразу после взрыва. «Теперь войны долго не будет. Или не будет совсем», – якобы сказал ему генсек.

После успешного испытания первой советской атомной бомбы Ванникову вручили вторую Золотую Звезду. После испытания первой советской водородной бомбы – третью. Чуть раньше, в 1953-м, его назначили заместителем министра только что созданного Министерства среднего машиностроения. За «средней» вывеской скрывалось все управление атомной отраслью – как для военных, так и мирных целей. С этой должности Ванников и ушел на пенсию в 1958-м. Спустя четыре года он умер. И урна с его прахом, между прочим, до сих пор хранится в Кремлевской стене.