Язык мой – сын мой

«Отец иврита» держал своего кровного сына взаперти – чтобы мальчик не слышал ни слова на других языках. Итамар Бен-Ави страдал от одиночества и издевательств, но построил Нетанию и взбудоражил Иерусалим своей любовной историей.

В последний день июля 1882 года в Иерусалиме в доме Элиэзера Бен-Йегуды – человека, решившего посвятить жизнь возрождению иврита, – родился первенец. Его назвали Бен-Ционом – сыном Сиона. Отец мальчика видел в нем нового Адама, рожденного на земле Израиля, чтобы писать, говорить и думать на иврите. В стремлении вырастить первого полностью ивритоговорящего ребенка Бен-Йегуде пришлось выстроить вокруг своего сына стену, сквозь которую не проникали бы никакие другие языки. Сам он знал немецкий, французский и русский. Эти же языки в детстве выучила его жена Дебора Бен-Йегуда, мать Бен-Циона.

В Иерусалиме в то время евреи говорили на идише, арабском, турецком и французском языках, считая иврит «святым языком», предназначенным для священных текстов и молитв, но не для обсуждения насущных дел. Бен-Йегуда запретил своей жене использовать при сыне любые языки, кроме иврита. Он страшно ругал ее, если заставал поющей младенцу колыбельные на русском. Он не пускал в дом гостей, которые бы не знали иврита, и строго следил за всем, что доносится до уха его сына.

Бен-Цион не сказал ни слова до трех лет. Мать беспокоилась: не превратили ли методы воспитания мужа ее мальчика в немого. Но настал день, когда сын Сиона заговорил – и заговорил на иврите. Ему захотелось на улицу – играть с другими детьми, но отец не хотел, чтобы он возился с соседскими оболтусами, говорившими на идише. Мальчику сшили из тряпок «девочку» для игры. «Девочку», потому что Бен-Йегуда еще не придумал, как будет кукла на иврите. Мальчику завели собаку по кличке Быстрый, но пес лишь на время отвлекал Бен-Циона от одиночества. Ребенок заходил в кабинет своего отца и просил внимания, но Бен-Йегуда все время был занят: писал статьи для газеты «Ха-цви» или составлял словарь языка иврит.

Бен-Йегуда нажил немало врагов. Многие ортодоксальные евреи обвиняли его в кощунстве: зачем возрождать язык Танаха для светских разговоров? Но тот не слушал возражений. Он призывал евреев учить иврит, чтобы говорить на нем, и осуждал тех, кто отказывался это делать. Бен-Йегуда мечтал о современном иврите, на котором будут читать лекции и преподавать в школах, на котором напечатают книги, газеты и журналы и напишут великую светскую литературу. Над мечтателем издевались. Оскорбления сыпались и на его сына – странного мальчика, который не посещал иешиву, да и вообще изредка появлялся на улице. Впрочем, ребенок не понимал из этих ругательств ни слова – к счастью своего отца.

Чем старше становился Бен-Цион, тем труднее отцу было держать оборону крепости, воздвигнутой вокруг его обучения. Так как в Иерусалиме не было школ, где преподавание велось бы на иврите, Бен-Йегуда долгое время не решался отправить мальчика учиться. Наконец после долгих и упорных сопротивлений Бен-Йегуда отдал сына в иерусалимскую школу Альянса, где давали прекрасное образование, но в основном на французском языке. Уступка была сделана. Правда, во время каникул Бен-Циону и его брату Авихайлу запрещалось ходить к школьным товарищам или приглашать их к себе, если они не говорили на иврите.

В 1891 году, когда Бен-Циону было девять лет, его мать умерла от туберкулеза. Бен-Йегуде с трудом удалось уговорить общину похоронить ее на еврейском кладбище – особенно ревностные ненавистники его семьи требовали закопать женщину под забором. В память о матери Бен-Цион взял себе имя «Итамар». Именно так она хотела назвать своего сына при его рождении.

После того как Бен-Йегуда потерял Дебору, а затем увидел смерть от болезней еще троих своих малолетних детей, он стал разжимать кулак, в котором воспитывал первенца. В 19 лет Итамар уехал учиться в Париж, а затем поступил в Институт востоковедения Берлинского университета, где показал себя сыном, достойным своего отца – он яростно защищал иврит как язык, необходимый евреям для повседневного общения. В 1908 году он вернулся из Европы в Палестину, стал работать учителем и помогать отцу редактировать и издавать «Ха-цви». В этом же году Итамар встретил Лею Абушдид – 16-летнюю девушку из семьи богатых марокканских евреев. Отчаянно влюбившись, он сделал ей предложение, однако родители были категорически против: дурная слава его отца, бедность и принадлежность к ашкеназам делали Итамара худшим из женихов, сватавшихся к Лее.

Молодой человек закидывал возлюбленную пламенными письмами, пытался переубедить ее родственников, но все было зря. Тогда он призвал на помощь поэзию и начал печатать посвященные Лее любовные стихи в «Ха-цви». Драма неразделенной любви Итамара и Леи стала главной темой обсуждения на улицах Иерусалима. Читатели с интересом ждали развязки истории еврейских «Ромео и Джульетты», а родители девушки все больше ненавидели навязчивого жениха.

Через три года безуспешных попыток склонить отца и мать Леи к свадьбе Итамар опубликовал в газете стихотворение «Прощай», где пообещал покончить с собой из-за невозможности быть с любимой. Иерусалим забурлил. Просить за сына Элиэзер Бен-Йегуда взял с собой самых знатных горожан. Наконец ее родители сдались. На то, чтобы прийти к согласию в брачном договоре, ушел еще год – особые споры вызвала обязанность Итамара отдавать всю свою зарплату будущей жене. Свадьбу сыграли в 1914 году.

В декабре 1922 года от туберкулеза скончался Элиэзер Бен-Йегуда. Тогда Итамар сложил из трех первых букв его имени и фамилии новое для себя имя – Бен-Ави, что в переводе с иврита значит «сын моего отца». Итамар Бен-Ави стал продолжателем дела Бен-Йегуды. Он придумал многие слова – к примеру, «автомобиль», «зонтик», «журналист» и «независимость», – а также термины и обороты речи, которые используются в современном иврите. Основал ивритскую газету «Доар ха-иом», которая отвечала всем стандартам западноевропейской журналистики того времени по типу британской Daily Mail. Как и Бен-Йегуда, он писал статьи на острейшие темы и не раз попадал из-за них в тюрьму. Так, в 1914 году его арестовывали турецкие власти за статью об итало-турецкой войне, а в 1929 году бросили за решетку британцы: им не понравился очерк о еврейских погромах в Палестине после конфликта с арабами из-за доступа к Стене Плача.

Бен-Ави писал заметки для The Times и The Daily Mirror, был активным участником сионистского движения и некоторое время служил секретарем Хаима Вейцмана – в будущем первого президента Израиля. В 1928 году вместе с предпринимателем Беном-Ами Итамар посетил американского бизнесмена и филантропа Натана Штрауса и предложил тому пожертвовать деньги на строительство нового города на берегу Средиземного моря. Город был основан в 1929 году и получил имя Нетания.

Единственное, в чем Бен-Ави вряд ли бы нашел поддержку своего отца, – это проект по латинизации еврейской письменности. Итамар предложил использовать латинские буквы для письма на иврите, объясняя, что так язык обретет широкую популярность в европейских странах и Америке, получит большее распространение. В 1927 году Бен-Ави даже опубликовал биографию Бен-Йегуды на латинизированном иврите, однако новшество не прижилось. Существует легенда, что в 1911 году Бен-Ави встретился в Иерусалиме с Мустафой Кемалем Ататюрком и подарил ему идею латинизации турецкого алфавита, которую первый президент Турецкой Республики использовал куда успешней, чем старший сын Бен-Йегуды.

В 1939 году финансовое положение Бен-Ави в подмандатной Палестине резко ухудшилось. В поисках стабильного дохода Итамар вместе с семьей переехал в США, где занял пост представителя Еврейского национального фонда в Нью-Йорке. Перед отъездом он написал: «Кто знает, увижу ли я снова страну, к которой так привязано мое сердце?» В 1943 году Итамар Бен-Ави умер от сердечного приступа – ему было 60 лет. В 1947 году его прах перевезли в Палестину и похоронили на еврейском кладбище на Елеонской горе. Еще через год Израиль объявил о своей независимости – в новом государстве именем Итамара Бен-Ави стали называть улицы и школы.

Элиэзер Бен-Йегуда поклонялся ивриту с религиозным трепетом. И как библейский Авраам был готов принести в жертву своего любимого сына Исаака во имя преданности Б-гу, так и Бен-Йегуда был готов, не раздумывая, принести детство своего сына в жертву ивриту. Что из этого получилось? Сын поверил в его идею и сам служил ей, приближая тот день, когда евреи в своем родном государстве заговорили на своем родном языке.