Колхоз из Нью-Йорка

Сто лет назад один еврей чуть не превратил Нью-Йорк в колхоз с бесплатным молоком и мясом. Помешал Моррису Хилквиту коварный туберкулез.

«Слишком долго горожане подчинялись интересам банкиров, земельных спекулянтов, домовладельцев и магнатов, стоящих у руля торговых франшиз! Пора положить этому конец!» – листовки с таким текстом появились на улицах Нью-Йорка в 1932 году. С такой бодрой платформой еврейский адвокат Моррис Хилквит сделал попытку второй раз баллотироваться на пост главы города.

Первую он предпринял еще раньше – в 1917-м. Тогда Хилквит был на 15 лет моложе, а его программа – еще радикальнее. Потрясая кулаком на уличных митингах, он утверждал, что переселит всех бедняков из трущоб и улиц в удобные квартиры, снизит цены на городской транспорт и объявит войну спекулянтам, которые «наживаются на молоке и других продуктах первой необходимости». «Правительство города под моим руководством будет напрямую закупать молоко и мясо у фермеров, – вещал Хилквит. – Мы построим сеть магазинов и будем продавать эти продукты с минимальной наценкой – а не так, как это делают сегодняшние магнаты, которые в разы увеличивают цены на еду и заставляют людей голодать!».

Неудивительно, что программа 1917 года вызвала горячий отклик в сердцах жителей Нью-Йорка, где только что случился продовольственный бунт – серия беспорядков против роста цен на продукты. От лозунгов Хилквита за версту несло популизмом, но избирателей это не отпугнуло. Как и то, что Хилквит был социалистом и требовал активного вмешательства государства в экономику – кое-где даже в ущерб частной собственности: задумка шла вразрез с самой идеей либертарианской «свободной Америки».

Мечта о дешевом молоке и низкой арендной плате как тогда, так и сейчас крайне волновала людей. А потому на выборах 17 года Хилквиту отдали голоса 22% горожан. «В общей сложности за Хилквита проголосовали больше 100 000 человек – в четыре раза больше, чем социалисты набрали четырьмя годами ранее. Он проиграл те выборы, но все равно это был впечатляющий результат: никогда ранее социалистические идеи не набирали столько веса в американском обществе», – говорит Шелтон Стромквист, профессор из Университета Айовы и автор книги «Глобальная история борьбы рабочих за муниципальный социализм». Но был ли доволен сам Хилквит? Его биограф Норма Файн Пратт писала, что тот рвал и метал. «Мы могли победить! Мы должны были победить!» – якобы повторял Хилквит, в ярости меряя шагами свой кабинет. Проигрыш не остановил его – он твердо вознамерился взять в будущем реванш.

Человек, мечтавший занять место главы одного из крупнейших городов США и устроить в нем все «по справедливости», родился в Риге в 1869 году. Настоящим именем Морриса Хилквита было Мойше Веньяминович Хилкович. Его отцом был фабрикант средней руки – очень светский. Двух сыновей он устроил в русскую гимназию и мечтал, чтобы они поступили в университет. Сделать это было сложно из-за установленных квот: в зависимости от типа и класса учебного заведения Российской империи доля евреев не должна была превышать 10 процентов. В столичном Петербурге она была и вовсе драконовской – и колебалась в районе трех процентов.

Но фабрикант Веньямин Хилкович был оптимистом: он верил, что уж кто-кто, а его сыновья обязательно попадут в этот счастливый процент. Его мечты сбылись – но лишь отчасти. Мойше Хилкович действительно закончил университет. Но сделал он это не в Санкт-Петербурге, Риге или Москве, а в Нью-Йорке – туда вся семья переселилась в 1880-х. Причиной для переезда стало замаячившее на горизонте банкротство: глава семейства потерял свою фабрику и решил ехать за океан в поисках лучшей жизни.

Как иммигрант, Мойше Хилкович уже подростком познал тяготы бедной жизни. Пока его отец безрезультатно пытался построить бизнес на новом месте, дети добывали копейку как могли. «Наше положение было ужасающим. В семье работали все: брат, две старшие сестры и я сам», – вспоминал он. Мойше сначала взяли на фабрику по производству картинных рам. Оттуда его вскоре уволили, и он перешел на фабрику, где шили рубашки. «Мне досталась самая низкооплачиваемая и самая низкоквалифицированная часть работы: нарезать куски ткани для манжет», – вспоминал он.

Чем больше семью ела нужда, тем сильнее в душе молодого Хилковича просыпалась жажда социальной справедливости. «Подобно своим сверстникам, оказавшимся в сходном положении, он увлекался самыми радикальными идеями. Прибился к анархистам, но вскоре переметнулся в марксистский лагерь: нашел их платформу более эффективной», – писала Норма Файн Пратт. Как объяснял сам Хилкович, в анархистах его отпугнул индивидуализм – ставка на значение личности каждого конкретного человека. Гораздо больше пользы в деле борьбы за перемены он усмотрел в объединении людей и групп – иначе говоря, в коллективизме.

В 18 лет Хилкович стал одним из основателей и главных авторов еврейской рабочей газеты Arbeiter Zeitung – статьи там писали на идише. В 20 лет он, продолжая работать на «рубашечной» фабрике, уговорил коллег создать профсоюз. В него вошли сотрудники целого ряда текстильных предприятий, и очень скоро тот превратился в серьезную силу. Его участники добивались увеличения заработной платы, уменьшения рабочих часов, оплаты за переработки. Впрочем, в то время как другие профсоюзные лидеры были готовы устроить революцию здесь и сейчас – объявить стачку, бросить работу, а если понадобится, то ломать станки и возводить баррикады, – наш герой выступал за коллективный договор с работодателем.

«Призывы экстремистов приведут только к поражению и усилению репрессивных мер! Это не выход! Мы должны уметь отстаивать наши права в переговорах», – утверждал он. Эта позиция и тогда, и позже вызвала много критики в среде социалистов. Некоторые даже упрекали Хилковича, что он якобы играет на руку капиталистам: делает рабочее движение «ручным» – беззубым и управляемым.
Но тот был непреклонен. В 90-е годы XIX века Хилкович сумел закончить юридический факультет Нью-йоркского университета. Он объяснял, что именно знание законов поможет выстроить переговорный процесс с «капиталом» наиболее эффективно. Тогда же он поменял имя – и раз и навсегда стал Моррисом Хилквитом.

В десятые годы ХХ века Моррис стал известен в «Большом яблоке» как «народный адвокат». Хилквит занимался делами о злоупотреблении рабочими. Еще он защищал в суде левые газеты, которые всячески ущемляло правительство, и добивался – правда, безрезультатно – пересмотра решений об исключении социалистов из законодательных органов. В 19–20-х годах сразу пять демократически избранных левых лидеров были незаконно «выдавлены» из нью-йоркской ассамблеи. Этот орган занимался в числе прочего разработкой городских законов – в том числе регуляцией трудовых норм. Ранее и сам Хилквит попытался стартовать в политике. Он несколько раз был кандидатом на выборах в Конгресс США, а в 1917-м официально вступил в борьбу за пост нью-йоркского мэра.

Поражение Хилквита в предвыборной борьбе парадоксальным образом имело позитивные последствия. «На волне популярности его лозунгов целый ряд социалистов смогли занять места в городском совете Нью-Йорка и даже в муниципальных судах. Речь шла о десятках человек – присутствие левых идей на городской сцене выросло в разы», – писала Норма Файн Пратт.

В 1932-м Хилквит, обещавший вернуться после проигрыша 17-го года, вновь принял участие в выборах мэра. И вновь проиграл: на этот раз он получил всего около восьми процентов голосов. К тому времени за него отказалась голосовать даже часть социалистов. Дело было в ряде высказываний Хилквита, где тот говорил о «привлекательности сионизма». Его соратники по партийной борьбе, напротив, видели в сионистской идее признаки национализма – все они были убежденными интернационалистами. Вспомнили Хилквиту и его осторожное отношение к большевикам в России. Часть американских социалистов мечтала о повторении октябрьской революции в США, но Хилквит был убежден, что революционная борьба в России свернула на рельсы тоталитаризма. Наконец, стремительно распространялись слухи о его болезни. Многие годы «народный адвокат» страдал от туберкулеза. Во время второй предвыборной гонки приступы стали сильнее – этой информацией воспользовались конкуренты. В своих листовках они поливали Хилквита грязью.

Туберкулез доконал Морриса Хилквита в октябре 1933-го – спустя год после выборов главы Нью-Йорка. На похороны пришла телеграмма от представителя элит, с которыми Хилквит всегда боролся. «Соболезную Тчк Огромная утрата Тчк Президент Франклин Рузвельт».