Вратарь

— Своей жизнью, как личной, так и спортивной, я доволен. Даже в десятикратном размере.

— У меня все наоборот. Я добился всего, чего хотел. Конечно не сразу... Но, в целом, все у меня получалось.

— Эвакуировали меня с мамой и бабушкой. Отец воевал. Я три раза убегал на фронт: в товарных вагонах, на подножках. Один раз доехал таким образом прямо до самого Свердловска. Потом, правда, сам же и сдался милиции — уж очень замерз! Сложные, конечно, были годы.

— Понимал, но, конечно, не в полной мере. Жилось очень тяжело. Приходилось собирать уголь вдоль железной дороги. Машинисты попадались добрые — не очень гоняли. К тому же, можно было легко попасть под поезд. Мальчишки, что тут скажешь! Все что удавалось набрать, несли домой — топить-то чем-то надо было! Как только мы приехали в Болотное, мать сразу купила корову. Как и все, старались выживать. Более яркие воспоминания связаны уже с приездом отца. После войны он забрал нас из Болотного, мы переехали в Тулу — на его новое место службы. Отец был летчиком-истребителем, поэтому мы постоянно ездили по гарнизонам. Из Тулы его перевели в город Бологое, рядом с которым находилась военная база. Там я закончил школу, оттуда поехал в Москву.

— Знаю, что воевать он начал на Дальнем Востоке. Там он получил свой первый орден — Боевого Красного Знамени, которым награждали далеко не всех. Отец летал вместе с героем Советского Союза летчиком Анатолием Серовым. Про фронт он мне особо не рассказывал, но раз были награды, значит, историй хватало. Слава Б-гу, что остался жив! Отец закончил службу в звании полковника, инспектора дивизии по летной части. Летал на самолетах ИЛ-76, которые использует сегодня МЧС. Отец был чистокровным евреем, идиша, правда, не знал. Он родился в Керчи, куда мы всей семьей время от времени приезжали еще до войны. Помню его родственников: братьев, теток — Цилю, Руву. С приходом немцев их всех расстреляли. Однажды с командой ветеранов мы были в Керчи, и я нашел дом, в котором они жили.

— Нет. Ни нашей семьи, ни меня. Отец, фронтовик, был награжден Орденом Ленина и карьеру свою закончил на высокой должности. Меня национальный вопрос вообще не коснулся. Может быть, потому, что играл я на высоком уровне... Не знаю.

— Да, но ведь я не чистокровный еврей, мама-то у меня русская. Я евреем себя особо никогда не считал... Приехал в Израиль на Маккабиаду и растерялся: вроде какие-то обычаи надо соблюдать, а я же ничего не знаю! Я с уважением отношусь ко всем этим вещам, однако традиции все-таки должны прививаться с детства. Мне музыка еврейская очень нравится, особенно эстрадная. Сестры Берри, например. Да и среди моих друзей очень много евреев.

— Экскурсий или каких-то развлечений у нас особо не было — не хватало времени. Из аэропорта в гостиницу, из гостиницы — на стадион и так далее. Конечно, сравнивали. Видели, что они живут лучше... Мы же получали свои суточные, покупали на них сувениры и думали: ну, уже хорошо.

— После победы на Олимпийских играх мы получили на руки по 12 с чем-то тысяч рублей (до денежной реформы 1961 года — С. Б.). На эти деньги в Советском Союзе можно было купить «Москвич». В Англии, где мне в 1961 году предлагали остаться, нам дали по 52 фунта стерлингов. Что можно было купить на эти деньги? Цигейковая шуба — 9 фунтов. Я жене две штуки привез. Костюм себе купил за четыре фунта. Если бы я согласился там остаться, то получил бы две тысячи фунтов единовременно, а потом по 150 фунтов в неделю и по 50 фунтов за каждый выигранный матч. Чувствуете разницу?

— Торговый представитель СССР в Великобритании был моим очень хорошим другом. Он сопровождал нас в поездке и был нашим переводчиком. В Англию я поехал вместе с киевским «Динамо» — в качестве запасного игрока. В первой же игре (с «Астон Виллой») меня поставили вратарем, и я удачно отыграл все три матча. За день до отлета домой нас пригласили на фуршет. Чуть-чуть выпили. И вот, президент клуба «Астон Вилла» подзывает меня к себе. Мол, понравилось ему, как я играл — хочет поднять со мной бокал. Выпили по рюмке. Что дальше делать? Языка не знаю, уйти как-то неловко — надо беседу поддержать. Вот я сдуру и обратился к своему другу-торгпреду: спроси, говорю, сколько их футболисты получают. Переводит. Тот ему отвечает, что, как таковой, зарплаты у них нет, каждый игрок, мол, получает деньги по контракту. «А сколько платили бы мне?» — спросил я. Вот он и рассказал. Мне тогда было 27 лет, и я как-то так замялся, задумался. Спросил совета у торгпреда, а он и говорит: «Оставайся. Только через неделю тебя либо отравят, либо в авиакатастрофе погибнешь». Как-никак, предатель. К тому же, член партии. Так что эта история осталась для меня не более чем забавным воспоминанием.

— Умел быть и тем, и другим. В юности я занимался легкой атлетикой, был чемпионом Калининской области по прыжкам в высоту. Играл за молодежную сборную Москвы по волейболу. Так что я человек разносторонний. Был нападающим в одесском «Черноморце» и липецком «Металлурге», где отыграл чуть больше сезона и стал лучшим бомбардиром.

— Нормально. На высшем уровне я, конечно, не работал, но там где работал — везде выигрывал. Когда был главным тренером в Липецке, моей задачей было вывести команду из второй лиги в первую, и я с этим справился. Так же было и на Дальнем Востоке, и в Венгрии.

— Были такие периоды. И сейчас такое встречается. Сколько таких историй среди наших ребят. Обидно, что тут скажешь, да не от нас это все зависит. Почему так вышло — не знаю. Расследование я не вел. В свое время я был помощником — и в сборной, и в ЦСКА. Так что всю эту работу знаю изнутри. Главным быть не доводилось. В наше время это была очень непривлекательная работа. А сейчас что? Провалились Хиддинк или Адвокат — ну и ладно. Забрали свои миллионы и уехали домой. Я на встречах ветеранов руководству об этом постоянно говорю.

— В первую очередь, это, конечно же, развитие инфраструктуры. Наши дороги, гостиницы, вокзалы, стадионы, аэропорты на порядок отстают от зарубежных. Начнут строить на современном уровне — и это здорово.

— Да никаких. А кому там играть? Вагнеру Лаву? Иностранцам? Наших-то игроков — единицы. У нас есть молодые талантливые ребята, которым необходимо давать играть. Мы как-то говорили об этом с моим отцом. Сами посудите: разве сядет летчик, недавно закончивший училище, за штурвал огромного самолета? Его надо учить, контролировать, все показывать. Только тогда, быть может, из неопытного юнца вырастет настоящий командир. Так и в футболе. Есть игрок — молодой, талантливый, а сидит на скамейке запасных. Ну выпустят его на 15 минут — и что дальше? Где ему набраться опыта? Нашей же команде нужен результат: какие уж тут молодые игроки? Вот и покупаем заграничных. Причем, зачастую игроки не стоят тех денег, которые за них платят.

— Конечно! Наша премьер-лига — это тот же шоу-бизнес. А надо футболом заниматься. Серьезные проблемы начинаются тогда, когда речь заходит о мероприятиях вроде первенства мира или олимпиады. Играть за сборную страны могут только ее граждане. Если ты бразилец — играй за Бразилию, русский — выступай за Россию.

— Конечно, ЦСКА. Приходилось играть за другие команды — так сложилась судьба. «Будем играть до конца, пока ноги до колен не сотрем», — говорили мы со Львом Яшиным. Не хотели бросать футбол, хотя надо было вовремя уйти и стать спортивными чиновниками. Мы же до 40 лет играли. В этом возрасте спрос на игрока уже не так высок, вот и приходилось менять команды. Вроде и молодым надо дорогу давать. Думаешь: все, закончилась карьера, а тут за тобой приезжают из другой команды. Вот и играешь с ними. За ЦСКА я без перерывов отыграл 11 сезонов. В основном составе.

— Молодых я особо не вижу. Аршавин, Акинфеев — хорошие игроки, но еще не факт, что в наше время они играли бы в основном составе. Возможно, играли бы в дубле, выходили на замену. Или, например, Александр Кержаков — нападающий национальной сборной. В наше время таким же нападающим был Эдуард Стрельцов. Но разве можно сравнить Кержакова со Стрельцовым?

— Нет, просто игроки были гораздо лучше — даже по физическим данным. Сегодня самый быстрый игрок в нашей команде бежит стометровку за 11 секунд. В наше время бегали за 10. Я преодолевал планку на высоте в 1 метр 80 сантиметров. Кто из нынешних вратарей сможет так прыгнуть?

— Смотрю и удивляюсь: неужели я так прыгал? Разве достал бы нападающий до меня головой? По своим природным данным наши игроки были гораздо сильнее. Я уж не говорю про мастерство и технику. Конечно, сейчас тоже есть очень хорошие ребята, которые играют на очень высоком уровне. Но вообще-то нынешние игроки избалованы деньгами. Выиграли — получили гонорар, не выиграли — ну и подумаешь. А в наше время? Проиграешь — можешь и в Сибирь поехать.